«Чту Фауста ли, Дориана Грея ли,
Но чтобы душу Дьяволу — ни-ни!»
Никита, меркантильный мой сынок, Боюсь, что дьявол твою душу уволок. Представил ты меня в кино с таким лицом, Как будто был я распоследним подлецом. Представил перед всем честным народом Моим врагам, я думаю, в угоду: Я — жалкий наркоман, слабак, а не борец, Стащил с меня терновый ты венец. Разоблачил, любуйтесь на героя! Я жалкой участи от сына удостоен. Я был никем, за дозу пресмыкаясь… Как безнадежно ты порвал мой парус! Мой дух живой, он не приемлет лжи, Как будто я стою над пропастью во ржи. Никита, меркантильный мой сынок, Твое деянье в души тысячам плевок. Предстал с твоей подачи я дерьмом — Не мощным духом в небе голубом. И не поэтом, даже не певцом, А жалким трусом с сорванным венцом. И некому вступиться за меня, Друзей уж нет, нет верного коня! Лишь дух мой неприкаянно парит, А я в бессмертье признанный пиит. Судьба твоя в тени ушедшего отца, Не я, а ты отныне в роли подлеца.
