неверные отсветы, и течет слабый аромат алкоголя. Боги! Неужели магистр до сих пор не ушёл? Хотя, мне казалось, что Хал ложился… Я выбралась из постели и, накинув халат, пошла в гостиную.
Вот это да!
Перед камином сидели Халнер и Дарн. Оба раскраснелись и лыбились, глядя друг на друга поверх бокалов. На столике между креслами стояла крутобокая бутылка. Хал — в халате на голое тело, Дарн — в том же костюме, что и в суде, только уже мятом и с пятнами. На щеке кровоподтёк, костяшки сбиты. Интересно, как его в таком виде сюда пропустили-то?
— И я тут такой — фигак, — хохоча, сказал Дарн.
Хал как раз делал глоток, и поперхнулся от смеха.
— Не сомнева-ва-ваюсь, кххх, кххх… ох… слушай, подлей-ка, а? А то я расплескал с этой твоей… фрикцией…
Дарн хохотнул, и потянулся к бутылке.
— А я предупреждал, — сказал директор, и театрально выделываясь, добавил тонким голоском, — пупсик.
Мужчины заржали в голос. Потом Хал шикнул.
— Что, боишься, твой пупсик проснётся? — ехидно сказал Дарн.
— Смейся, смейся. Она сначала наваляет, потом разбираться будет. Я-то привычный, а вот ты…
— Доброе утро, — сказала я.
Хал едва заметно вздрогнул и кивнул, слегка обернувшись через плечо.
— Ого! Легка на помине! — засмеялся Дарн, и приподнял бокал, — твоё здоровье!
Отпив глоток, обратился к Халнеру:
— Слушай, ну всё-таки, дашь мне её ещё на сезон? Программа-то зашибенная… На твой же Хейдар выручка и пойдёт, в итоге.
— Дарн, я тебе уже всё сказал, — поморщился Хал, — теперь у Кети спрашивай.
Директор фыркнул и снова воззрился на меня, недовольно поджав губы. Где-то в глубине зелёных — таких же зелёных, как и у Халнера, глаз — трепетала одновременно просьба и угроза. Победило последнее.
— Хоть ты мне теперь и родственница, от сцены всё равно не отвертишься, ясно? — строго сказал директор, — послабление, так и быть, делаю. Выбирай номер.
«Дай на сезон». Пф. Нашлись тут работорговцы!
Состроив задумчивую мину, я вынула у Хала из руки бокал, отпила ароматную жидкость. Странный вкус. Не совсем вино, скорее, нечто среднее между хорошей наливкой и перебродившей микстурой. Ого! Похоже, тот самый атьян, про который я много слышала, но ни разу ещё не пробовала, из-за его редкости и цены.
— Закусывай обязательно, — Халнер кивнул на тарелку с сыром, после чего пошел за новым бокалом.
Ну естественно. Надо чистенькое. Это же Хал.
— Хорошо. Монторпа делать буду, — проговорила я, плюхаясь в освободившееся кресло, — а вот на сцену кого-нибудь другого ищи. Сама выступать — ни за что.
— И на том спасибо, — поморщился директор.
Вернулся Халнер с бокалом и стулом, на котором и устроился.
Выпивка закончилась. Дарн предложил по-быстрому сбегать вниз, потрясти дежурного. Но, стоило директору выйти из номера, как по лестнице покатился шум и грохот.
— Вставайте! Просыпайтесь! Бегите! — вопил кто-то.
В дверях опять появился Дарн, а с ним — растрёпанный коренастый мужчина, в котором я с трудом узнала управляющего.
— Погромы! Погромы! — взволнованно тараторил тот, — Совсем рядом! На площади целая банда! Говорят, охотились на Высоких! А теперь идут сюда! Идут! Слышите! Собирайтесь!
С этими словами он выкатился из номера навстречу поднимающемуся гвалту и суматохе.
Окна номера выходили на улицу. Хал раздёрнул шторы. Далеко — пока далеко — в начале улицы собиралась стайка факелов.
— Это что, опять проверка? — вздохнула я, — На следующий круг переводите, что ли? А что так рано?
— Что? О чём ты? — удивился Халнер.
— Ну, сад, окно, всё тако…
Меня прервало далёкое стрекотание скорострела.
— Одевайся, дура!
Хал ринулся в спальню, на ходу снимая халат.
