Арканы Мерран. Сбитый ритм (СИ)

— символ единения с кадаргами, говорил чуть нараспев, подражая, по его мнению, жрецам Духов, и носил бесформенные длинные туники, как символ траура по ушедшим временам. В гербовых залах своего особняка, он разместил приют для брошенных домашних животных.

Понаблюдав, я узнала, что под туниками юноша таскает хлыст, несколько подсумков с нехилым набором хирургических инструментов, толстый кошель денег, и ещё более толстый кошель с листовками, которые он по большой пьяни как-то пытался раздавать в кабаке, крича:

— Империей ныне правят люди вороватые и глуповатые! Их надо свергнуть навсегда, забыть про Императора — нет его! И не было никогда! — и строить государство принципиально нового типа! Слава Духам! Свободе слава!

На этой самой свободе Анкер остался только потому, что его вовремя заткнул двоюрдный брат, всучив юноше бутылку с настойкой, а нахмурившемуся кабатчику — деньги. Ещё через день после «представления», дядя в епископском сане взял непутёвого племянника на поруки.

Кроме кабаков и собраний Сопротивления, Анкер бывал в университете, где в своё удовольствие преподавал какую-то чисто мерранскую фиготу про лестницы крови, и у девушек. Не смотря за заплывшие синевой глаза и общую одутловатость, по меркам Мерран юноша считался симпатичным и хорошо сложеным, так что девушек имел аж троих. Все они состояли в Сопротивлении, просто находились в разных его «ячейках» и разных слоях общества: ассистентка другого преподавателя, дочка купца, и горничная дядюшки-епископа. В горничной я с интересом и лёгким ужасом опознала хорошо замаскированную полукадаргу. Досуг же Анкер посвящал животным, которых подбирал на улицах, либо выкупал у лабораторий выжившую после опытов «некондицию».

Вскоре стало ясно: пацан горяч, по-житейски добр, глуповат, и никак не может быть «провокатором от Инквизиции». О том и доложила заказчику.

— Что же, благодарим за беспокойство и оказанную помощь, — сказал Марш и передал ещё один мешочек, — остаток. И, так сказать, новая нижайшая просьба…

Следующие пару Гарий вместо того, чтобы просиживать штаны на собраниях, я прикрывала встречи спокойных, скромно и элегантно одетых людей. Никакой суеты, никаких выпадов про власть, никаких значков и тем более колокольчиков, только обсуждение торговли (галлюциногенные грибы, выведение перерожденцев, оружие). В чём-то эти новые клиенты походили на тех, кто летом заказывал прикрывать контрабанду в Порте-Западном. Говорили мало, тихо, и по делу. Считали Молчальники слишком ненадёжными штуками, ведь в них запросто можно вмонтировать какой-нибудь ловящий звук кристалл. Вместо этого приобретали отборные камни Кади, Мирт, и иллюзий, и услуги специалистов, подобных мне.

Тем временем, мои «коллеги» по театру отирались неизвестно где: Отто, и ещё пара особо ретивых ребят, буквально дневали и ночевали вне лагеря и возвращались только на представления. Эвелин и её новая подружка из прибившихся к труппе разнорабочих, подпиливали рога полукадаргам, которых здесь оказалось на удивление много, массировали щупальца осморам, и занимались прочей сопротивленческой медициной. Что и говорить, разошлись наши пути: пока ребята предавались высокоидейным занятиям, я зарабатывала на Сопротивлении неплохие деньги, и получила ещё один очень качественный сеанс по снятию Орр. После него, правда, появились проблемы с желудком, но немудрено: начался сезон неких раковин по имени мидии, и специя кютюк теперь пропитывала не только пищу, но и воздух, и воду.

Потом возникла проблема, причём, очень неожиданная. Вопреки обыкновению, Халнер вдруг начал интересоваться, во-первых, почему периодически пропадает реквизит (который я тратила на переносные тайники), а во-вторых, подробностями того, где я шатаюсь, с кем, и чем конкретно мы там занимаемся. Пришлось срочно придумывать что-то про благотворительные представления в кабаках, куда мы с ребятами регулярно ходим, ну не на развалинах же бухать, в самом деле. На всё на это Халнер скептически поднимал брови, но расспросы прекращал.

Зато потом вопросы появились у меня: однажды, возвращаясь по ночи, я увидела Лилиан, молодую жену Отто, выходящую из шатра Халнера. Это озадачило, да так сильно, что я даже не смогла подобрать слов для разговора. Нормального разговора, чтоб без необоснованных претензий и истерических упрёков…. в итоге убедила себя, что всё померещилось от усталости. Но осадок остался.

Время шло, вернее, ползло, словно раненая змея на морозе. Десятка черз два дней, оно доползло до очередного заказа: дорогого, объёмного, и… сложного, как никогда.

— О, что-то в ухе зазвенело, простите, — сказал Марш, после моей нецензурной тирады о том, что я думаю об одновременном прикрытии нескольких десятков человек, и порылся мизинцем в ухе, — так о чем бишь я… Собрание вполне официальное, день рождения мастера Ваккури, купца Второго луча. Тридцать богачей и немного обслуги. Скальный пляж на сутки отдан под наши нужды, у Южного входа даже охрана будет. На другом конце, там, где развалины, планируется ритуал. Специфический. Ну, вы понимаете. Прикрытие требуется локальное и стационарное, на толпу, что-то вроде зонта или купола. Желательно, с иллюзией тишины.

Тишины, монторп его!

— Пусть Молчальники свои купеческие притаскивают, если пердеть тихо не получается! — взвилась я, — и пусть учтут, что ещё материал будет стоить, как сам заказ!

— Эмм… свет Кетания, я, конечно, не специалист, но про материал, на мой взгляд, лучше решать на месте. Всё-таки, там скалы Лайс, они ловят наст…

— …насрать и перепятать мне на эти скалы. Сроки какие?

— Пять дней. Платим вперёд половину, — он написал сумму, — вторую по факту после работы.