такого же оттенка. Ни одного огонька, даже слабого. Заброшена, что-ли? Судя по состоянию «парадного зала» с Переходом, так и есть. Что ж, тем лучше. Я ведь тут, чтобы зарыться в песок, а не нарваться на новые проблемы.
Попасть к крепости можно либо по вот этой лестнице от Перехода, либо по узкому карнизу дороги, что вилась по горе с другой стороны от укреплений. На холоде раненая нога слушалась чуть лучше, но спускаться все равно мешала. Едва видимые под снегом, ступени оказались ещё и скользкими. Потеряв равновесие, я проехалась на спине, и зарылась в обжигающе-холодную белую кашу. Да уж! У нас только горсти снежной крупы на окаменевшей от холода земле. А здесь, а здесь!.. Но все мысли о снеге вылетели из головы, когда я посмотрела на небо.
Высоко, в черно-синей ледяной пустоте, извивались на невидимом ветру разноцветные ленты. Безмолвно, беспорядочно, беспрерывно. То сжимались, как взведенная катапульта, то трепетали, как спущенная тетива. За лентами серебрилась полоса звёзд. Самые яркие висели низко, над остро вычерченными контурами гор. Ни звука, на движения, будто мир боялся потревожить покой спящего солнца. Немудрено: ослепительные лучи растрёпанными прядями выбивались из-под темно-серой шапки затмения. Угрожающе расчерчивая колючий воздух лезвиями света, они говорили: я грозный бог, я близкий бог, и горе тем, кто ослушается моей воли.
Я решила дождаться, когда луна сдвинется с солнца, но затмение продолжилось, как ни в чем не бывало. Потом холод пересилил удивление. Ругаясь и кряхтя, я встала, оставив в снежном ложе морщинистый след. Неужели это страна вечной ночи? Ладно, подумаю потом.
Дальнейший спуск больше походил на кошмар. Я скользила, падала, поднималась, падала, растирала ногу, вставала, и так по кругу. Слава богам, последние ступени оказались расчищены, площадка между ними и воротами — тоже. Боковая калитка ворот распахнута. Значит, крепость не заброшена. Однако на стенах никого. То ли не от кого охранять, то ли некому…
Я прошла за стены. Заснеженный двор и опять никого. И всё же тропка от ворот вела к двухэтажному корпусу, вернее, его правому краю — туда, где сливалась со скалой большая круглая башня. Та её часть, что выходила во двор, имела две треугольных пристройки, а также круглую крышу-купол. Рядом с башней виднелись высеченные в скале двери. Одна из самых больших стояла настежь, к ней подходила утоптанная дорожка с широкими следами, будто что-то тяжелое тащили волоком. Кое-где на снегу проглядывали бурые пятна. Однако запаха на таком холоде я не почувствовала. Смотреть внимательней не стала: раненая нога подгибалась, тело бесконтрольно тряслось, мозг превращался в ледышку. Не то, что идти — думать становилось сложно. Зачем я сюда сунулась? Лучше бы в пещерке посидела. Вдруг эти твари на стенах съедобные?
Из последних сил я добралась до башни. Вскарабкаться по ступенькам, потянуть за огромное кольцо. Узорная створка на удивление легко открылась. Вторые, уже прозрачные, двери, вели в полутемный зал. В его центре возвышался постамент с чем-то круглым, накрытым черной тканью, и лежали продолговатые свертки в человеческий рост. По периметру зала во все стороны отходили треугольные ниши. В них горели свечи с самыми обычными, рыже-желтыми огоньками. Пахло сеном, воском, и… трупами.
От внезапного тепла ногу заломило так, что я чуть не взвыла. Слава богам, в простенках между нишами стояли скамьи. Стоило рухнуть на полированное дерево, как у постамента в центре храма что-то зашевелилось. Промёрзший мозг не успел ни удивиться, ни испугаться. Ко мне подошел старик, похожий на обросшего щетиной сверчка.
— Приветствую в обители Тмирран, — с поклоном проговорил он, — снова великая честь, великая честь… Но Апри привел вас в недоброе время… простите, не смог встретить у ворот. Братья исповедовались… Я брат Феррик, теперь я — Хранитель. Старый Доррик растворился в лучах Апри…
Старик говорил на Высоком языке, но резко, с раскатистыми «р». В горле у него булькало и стрекотало, из-за чего голос расслаивался, и казалось, что говорят одновременно несколько людей.
— Холодддно! — стуча зубами, сказала я.
Губы ещё не оттаяли, скулы свело, пальцы ног не чувствовались вовсе. Да уж, что твоя змея в зимней пустыне — только тронь, разлечусь на кусочки. Монах, или кто там, с поклоном взял меня за руку. В следующий миг пространство свернулось мощной воронкой. Голова закружилась, а вместе с нею — зал, огоньки свечей, дверь, коридор, лестница…
Так за несколько секунд мы «перенеслись» из зала в скромно обставленную комнату: койка, стол, пара шкафов с книгами, кресло перед большим очагом, всё — простые вещи простых очертаний. То, что я в другом мире, выдавал только огонь: и в светильниках, и в камине — самый обыкновенный, которым горит любое вещество, если его сильно нагреть. Дикари, честное слово!
Пока Феррик возился с моей раной, я согревалась горячим отваром и изучала пространство. Стабильное, оно не давало ни мелкой дрожи, ни мимолётных завихрений, как у нас. Зато в этом мире оно гнулось, растягивалось, и моментально восстанавливало форму. Да уж, работать с ним будет нелегко. Зато интересно: похоже, даже резать можно! Только вот чем?
— Эта зима сурова… Грейтесь. Желаете чего-нибудь?
Я вздрогнула от неожиданности. Старик уже закончил с моей ногой, и кормил огонь в камине кусками дерева. Это ж надо! Ветки толщиной с моё плечо!
— Эээ… — я протянула опустевшую кружку, — а ужин когда?
— Будет на закате, — Феррик снова наполнил посуду отваром, — но обед едва прошёл. Я, правда, милостию Апри пощусь по братьям… но надо сказать Двойке… да…
