странной, принужденной манере держаться, не поддающейся описанию[90].
Другой часто упоминаемый признак чувства вины — румянец на лице. Он, по-видимому, вызывается крайней обостренностью самосознания и поэтому тесно связан с неловкостью и стыдом. Мы знаем, что румянец появляется, когда капилляры лица и шеи внезапно расширяются, причем у женщин он появляется чаще, чем у мужчин. Но реальный механизм, вызывающий такую реакцию, не до конца понятен.
Объяснение Дарвином румянца начинается с замечания, что внимание человека, осознающего самого себя, естественным образом фокусируется на лице. Затем Дарвин описывает отношения между вниманием и ощущением, отмечая примеры, в которых новая острая боль перекрывает уже существующую и более слабую, и то, как любого рода ощущения можно приглушить, если сосредоточить внимание на чем-то другом. Поскольку различные нервы, проходящие через специфические части тела, находятся в тесной физической близости в мозге, Дарвин предполагает, что фокусирование внимания на какой-то части тела может симпатически возбуждать нервы, управляющие расширением сосудов и другими анатомическими процессами в той же самой части тела.
Дарвину было знакомо представление о том, что симптомы чувства вины удерживают людей от обмана. Он упоминает своего информанта доктора Берджесса, который «считает, что эта способность была предназначена Творцом “для того, чтобы душа обладала могущественной властью выявлять на щеках различные внутренние эмоции, связанные с нравственными чувствами”; иными словами, чтобы служить сдерживающим началом для нас самих и знаком для других, что мы нарушаем правила, которые должно считать священными»[91]. Дарвин наверняка понимал также, что индивидуалистический акцент его механизма естественного отбора на первый взгляд благоприятствовал обману и другим формам оппортунистического поведения. Но имплицитный конфликт между целями Создателя и целями естественного отбора не был предметом его исследования под названием «О выражении эмоций у человека и животных»[92].
Каким бы ни был источник таких эмоций, как чувство вины, или каков бы ни был механизм, при помощи которого они заставляют людей краснеть, мы все-таки знаем, что румянец — один из лицевых симптомов, которые труднее всего контролировать. В самом деле, сознательные попытки управления им скорее всего усилят его, нежели устранят.
Усиление потоотделения — еще один симптом повышенного возбуждения, который трудно подавлять. Дополнительный приток пота сокращает гальваническое сопротивление кожи, одно из центральных измерений возбуждения, которые фиксируются детектором лжи. Изменения в гальванической реакции кожи, очевидно, не слишком полезны наблюдателю, в распоряжении которого всего пять его чувств. Но иногда без специального оборудования можно обойтись. Мало кто из нас, видевших телевизионную речь президента Никсона перед самой кульминацией Уотергейта, забудет, как крупная капля пота обвиняюще висела у него на кончике носа, пока не упала на страницы заготовленного текста.
Состояния повышенного возбуждения ассоциируются и с сокращением выработки слюны. Человек, который часто сглатывает и испытывает трудности с произнесением резких согласных звуков, тем самым выдает свое внутреннее возбуждение. Мы также знаем, что человеку с сильно сократившейся выработкой слюны трудно свистеть. Человек, который легко свистит, демонстрирует нам, что он не слишком нервничает. В недавнем романе Джона Макдональда[93] крутой Трэвис Макги сумел ловко этим воспользоваться. Замаскировавшись под курьера магазина, он должен был перехватить опасного киллера. Чтобы сбить его с толку, Макги свистел, приближаясь к дому, где прятался беглец. Конечно, он нервничал, но вызывал приток слюны, прикусив изнутри губу.
В древних обществах сухость во рту часто выполняла функцию примитивного детектора лжи. Подозреваемому предлагали набрать в рот рису, и, если рис оставался сухим, делали вывод, что подозреваемый лжет.
ГОЛОС
Еще один надежный индикатор возросшего возбуждения — высота голоса. Приблизительно у 70% участников экспериментов голос становится выше, когда они эмоционально огорчены[94]. Например, голос повышается, когда участники экспериментов лгут. Однако неясно, является ли этот ответ симптомом вины сам по себе. Обычно он, как кажется, означает страх или гнев и тем самым может соответствовать страху разоблачения у лгущего субъекта. Есть также свидетельство, что интонация речи идет вверх и в случае страха, и в случае гнева, но падает в случае печали; тембр голоса также делается ниже из-за печали. Недавние технические достижения в квантификации определенных аспектов тембра голоса обещают пролить новый свет на то, имеет ли каждая отдельная эмоция свою характерную сигнатуру[95].
Потенциальные обманщики могут выдать себя паузами и ошибками (запинками) в речи. Ошибки (запинки), конечно, проскальзывают в речи любого человека, но их устойчивость и протяженность во времени у встревоженного человека часто иные. Чтобы точно интерпретировать подобные признаки, наблюдатель должен иметь представление о речевых паттернах человека в нормальном его состоянии. Так, например, если для одного человека заикание — верный знак дискомфорта, у другого оно может быть постоянной особенностью речи.
