Альтруисты гораздо чаще проявляют честность, они более настойчивы и уверены в таком поведении... Более того, последовательный альтруист с большей вероятностью окажется цельной личностью, остро чувствующей результативность своих действий и успешность достигаемого результата, — такие черты обычно называют «принципиальностью»[233].
Раштон указывает, что, хотя многие исследования искали связь между альтруизмом и умом, устойчивой связи найдено не было. Тем не менее альтруисты, как представляется, более успешны с экономической точки зрения: экспериментальные исследования последовательно показывают, что альтруистическое поведение позитивно коррелирует с социально-экономическим статусом[234]. Конечно, это не означает, что альтруистическое поведение обязательно
Все эти результаты хорошо сочетаются с интерпретацией альтруизма через модель обязательства. Вспомним, о чем мы говорили в главе III: в мире, где люди были бы в одинаковой степени альтруистами, было бы невыгодно изучать друг друга, чтобы понять, можно ли доверять друг другу. Неальтруисты быстро бы завоевали себе положение в таком мире. Модель обязательства предсказывает, что единственный стабильный исход — тот, который включает в себя непростую смесь более альтруистических и менее альтруистических людей. Данные Раштона подтверждают распространенное впечатление, что именно в таком мире мы и живем.
Модель обязательства также предсказывает, что локус контроля за альтруистическим поведением будет скорее эмоциональным, нежели когнитивным. Это, напомним, было ключевым шагом в решении проблемы обязательства. Альтруисты не более и не менее рациональны, чем неальтруисты. Просто у них разные цели.
XII. РАЗМЫШЛЕНИЯ
Представления о человеческой природе имеют важные практические последствия. Они влияют на международную политику, характер и объемы регулирования, структуру налогообложения. Они диктуют корпоративные стратегии борьбы с уклонением от выполнения трудовых обязанностей со стороны рабочих, ведения переговоров с профсоюзами и ценообразования. В личной жизни они влияют на то, как мы выбираем партнеров и работу, и даже на то, как мы тратим свои доходы.
Что важнее, наши представления о человеческой природе помогают формировать саму человеческую природу. Как подчеркивают критики материалистических теорий, из всех обитателей земли мы более всех поддаемся влиянию. Но и у нашей приспособляемости есть пределы. Наши представления о границах человеческого потенциала формируют то, чем мы стремимся стать. Мы определяем и то, чему мы учим своих детей в школе и дома.
Модель обязательства и модель эгоистического интереса рисуют на удивление разные картины не только человеческой природы, но и ее последствий для материального благосостояния. Мы видели, что поведение людей, которые любят; людей, которые, обманув, испытывают вину; людей, которые, будучи оскорбленными, жаждут мести или испытывают зависть, получив несправедливую долю, — часто оборачивается снижением их материальных выигрышей. Но именно благодаря этому перед ними открываются возможности, которые никогда не представятся чисто оппортунистическому человеку. Во многих случаях человек или общество, вооруженные этим знанием, сделают выбор лучше, чем те, кто ориентирован лишь на модель эгоистического интереса.
УКЛОНЕНИЕ НА РАБОТЕ
На рабочем месте, как и в других областях жизни, есть множество возможностей для обмана и отлынивания. В последние десятилетия экономисты много писали на эту тему — известную как «проблема принципала-агента»[235]. В ее стандартном виде фирма, или принципал, имеет какую-то задачу, которую она хочет заставить работника — своего агента — выполнить. Проблема в том, что выполнение задачи трудно проконтролировать.
Экономисты сосредоточили внимание на форме контракта, который давал бы материальные стимулы не отлынивать. Согласно одному хитроумному предложению, фирмы часто могут ранжировать результаты разных работников, даже когда они не могут измерить, сколько в действительности производит каждый[236]. В этих обстоятельствах фирмы могут добиться лучших результатов, если часть заработной платы
