Лучше всего осторожно снять слепок силы. Определить направление, выяснить, принадлежит эта сила мужчине или женщине, молодому или старому, примерно установить радиус поиска, и завтра, по свежим следам, расспросить людей в том районе. Он сможет сузить круг до ста шагов.
Да, в этот радиус попадет много людей, ну и не страшно. Шантр уже давно пришел к выводу, который не собирался озвучивать Фолксу до последнего. Маг жизни обязан быть лекарем. Только тогда он сможет успешно скрываться. Иначе его сила рано или поздно сорвется с поводка. Сила – это как дикая кошка на цепи. Не удержишь. Так или иначе, рано или поздно она бросится, и горе тому, кто окажется в пределах досягаемости. Это касается любого мага, и маг жизни исключением не станет. Либо используй свою силу, либо у тебя будет… прорыв.
Но прорыва не было. А как маг жизни может пользоваться своей силой, не привлекая внимания? Да только будучи лекарем. Подумаешь, будут у него люди чаще выздоравливать, или смертельные случаи он лечить будет. И что? В том-то и смак ситуации, что доказать сие нельзя. Можно доказать ошибку лекаря, но как доказать его опытность?
Шантр был твердо уверен в своих выводах, но делиться ими ни с кем не спешил. К чему? Что он получит, сдав Пресветлому Храму мага жизни? Поощрительное похлопывание по плечу? До следующего задания? Не более того. Фолкс слишком скуп для чего-то существенного. Так к чему дергаться?
Шантр знал и другое. Он стар, болен, с помощью мага жизни он сможет продлить свой век. Главное – правильно распорядиться своим знанием. Нет, не будет он никому сдавать мага жизни, он сам его найдет. Или ее. А Пресветлый Храм… Перебьются. Раз уж рядом с ним в этот момент никого не оказалось, значит, его затея угодна Небесам. Так что…
Где там макет Алетара?
Госпожа Литорн дышала. Медленно, с трудом, но дышала. Смотрела на меня.
– Госпожа Ветана?
– Лежите и не разговаривайте, вам вредно.
– Что со мной было?
– Отравились вы.
– Чем?
– Обезболивающими. Сколько вы их пили?
Видно, что женщине сложно говорить, но надо было узнать подробности как можно скорее.
– Я не пила.
– А это?
Я повертела в руках бутылочку.
– Нет. Не пила.
Госпожа Литорн впадала в забытье. Я проверила пульс.
Не умрет. Вот и ладненько. Где там господин Литорн?
Любящий сынок обнаружился в столовой. Там он занимался самым важным делом в жизни: пил вино. Просто хлестал из стакана, словно воду. Я аж вскипела! И так-то не была в прекрасном настроении, едва не попав в подозреваемые, а сейчас вовсе остервенела. Стакан просто вылетел из руки мужчины, покатился по полу, залил содержимым ковер и оставил брызги на обивке стен.
– Немедленно пошлите за стражей.
– Зачем?
– Потому что вашу мать пытались убить.
Литорн где стоял, там и сел. Ровно.
– К-как убить?
– Обезболивающим. Случись передозировка, никто не доказал бы потом, что это убийство. Смерть по неосторожности.
Стражники ко мне захаживали часто. Лечила я хорошо, брала дешево, а потому меня негласно взяли под покровительство. И совершенно не стеснялись обсуждать при мне подробности дел, которые валились на городскую стражу.
Где-то жена огрела мужа сковородкой насмерть.
Где-то муж по пьянке перепутал тещу со свиньей и заколол несчастную. То есть пытался. Повезло женщине – спряталась в свинарнике, а с боровом шутки плохи. Как бы он сам тебя не перепутал…
Где-то старика придушили подушкой. А что он, сволочь такая, живет и живет? Пора бы уже и наследство людям отдавать!
И всеми этими сплетнями стражники щедро делились и со мной, и друг с другом. Что с того? Если имен не называть, то и плохо никому не будет. «Один человек» – и все тут. А так – Желтый город большой, год можно по нему разгуливать и знакомых не встретить.
