– Такое тоже бывает. Если это удар…
– А от чего он мог случиться?
– Возраст уже не детский. Госпожа маркиза…
– Даилина. Называйте меня Даилина, так проще. К тому же мы примерно ровесницы?
– Да… Даилина. Вы можете называть меня Ветой.
– Хорошо, Вета. Так вот, господин маркиз вышел от меня и практически сразу упал.
Я прикусила губу. Плохо, очень плохо. С одной стороны. Маркиз все же умирает, и случилось это после приема моего зелья. Второе, призванное убрать последствия, видимо, принять он не успел. Не стал при жене или оставил в комнате? Или… кто ж его сейчас поймет?
– Его сиятельство может говорить?
– Нет. Только поводить глазами.
– Плохо.
С другой стороны… маркиза я боялась. Мог он, мог приказать прикончить меня, как только отпадет надобность. А сейчас эта угроза неосуществима. Кто ж будет выполнять приказы полутрупа? Вот и выходит, что и жалко, и в то же время… жалеть его не получается.
Даилина хлопнула дверью комнаты, и я насладилась зрелищем. Маркиз лежал на кровати, на которой можно было бы еще десяток маркизов разместить, что вдоль, что поперек. Слуги суетились рядом, изображая бурную деятельность. Кто-то обмахивал хозяина здоровущим веером, кто-то переставлял баночки и скляночки, два лекаря ожесточенно спорили.
Госпожа маркиза поглядела на этот бардак, сдвинула брови и ловко выцепила из общей массы представительного седого мужчину.
– Сайшен, что тут происходит?
– Это… госпожа маркиза…
– Если через пять минут эта толпа еще будет здесь – ты уволен.
Сказано было так четко, что сомнений у дворецкого не возникло. Он развил бурную деятельность. Первыми комнату покинули слуги, за ними – служанки, подстегнутые зверской гримасой, а два лекаря остались «на закуску». Но ими занялась сама госпожа маркиза.
– Господа, прошу вас!
Лекари воззрились на нее со сложным выражением. С одной стороны – что это за баба лезет в мужской разговор, да еще и лечение пациенту подобрать мешает? С другой – она же и платит! А кто платит – с тем не спорят.
Маркиза очаровательно улыбнулась.
– Господа, прошу вас ко мне в кабинет. Обсудим вопросы лечения.
Она подхватила обоих мужчин под руки и изящно вывела из спальни, по дороге подмигнув мне. Мол, я на вас рассчитываю.
Я выдохнула. Закрыла дверь и подошла к кровати маркиза. И – отшатнулась. На меня смотрели совершенно осмысленные, живые и ясные глаза. А ведь он все понимает. Внутри этого немощного тела кроется совершенно ясный и живой рассудок, вот как! Он просто лишен сил и возможности что-либо сказать.
Но так эти глаза смотрели на меня!
И я не выдержала. Я дура, да? Кто бы сомневался. Только не могу я его так оставить. Дар словно с цепи сорвался, впился во внутренности тысячей зубов и когтей.
Я осторожно взяла сухую старческую руку, прощупала пульс.
– Господин маркиз, вы можете моргать?
Веки медленно опустились. Пульс не участился, и то хорошо.
– Тогда я спрашиваю, а вы отвечаете. Один раз моргнуть – да. Два – нет. Это понятно?
Веки опустились один раз.
– Господин маркиз, вы выпили возбуждающее зелье. Оно подействовало?
– Второе зелье вы не выпили? Постеснялись при маркизе? Нет? Хотя стеснение – это не для вас. Но вы не хотели показать свою слабость? Почувствовали себя дурно после… первого зелья, решили полежать, а когда пошли за вторым, все и случилось?
– Вы так лежите с утра?
– Вы хотите обрести дар речи, ну… насколько получится?
