воздели в приветствии руки и воскликнули «Баба!», то есть «Отец».
– Приветствую, дети мои, – ответил им Панда и, предвосхищая ссору братьев, кому занять почетное место по правую руку, поспешил добавить: – Садитесь оба передо мной, а ты, Макумазан, садись сюда. – Он показал мне на заветное место. – Что-то я сегодня глуховат на левое ухо.
Браться уселись перед королем, и не думаю, что их огорчил такой способ выйти из положения. Сначала они обменялись рукопожатиями со мной, потому что я знал обоих, не очень, правда, хорошо, и даже здесь сказалось их давнее соперничество: возникло небольшое затруднение – кому из них протягивать мне руку первому. В конечном итоге, я хорошо помню, этот трюк удался Кечвайо.
Когда церемония приветствия завершилась, Панда обратился к принцам со словами:
– Дети мои, я послал за вами, чтобы спросить вашего совета по одному делу – делу пока небольшому, но могущему вырасти в чрезвычайно важное. – Он сделал паузу на понюшку табаку, а братья прогудели в один голос:
– Слушаем тебя, отец!
– Так вот, сыны мои, дело это касается Садуко, сына Мативане, вождя амангвана, которых много лет назад, с позволения того, кто правил до меня, истребил вождь амакоба Бангу. Этот Бангу, как вы знаете, в последнее время был гнойной занозой в моей ноге, тем не менее воевать с ним я не хотел. И я шепнул Садуко на ухо: «Если сможешь убить его, он твой, и скот его твой». Что ж, Садуко умен. С помощью этого белого человека, Макумазана, нашего давнего друга, он убил Бангу и забрал его скот, и нога моя начала заживать.
– Мы слышали об этом, – сказал Кечвайо.
– Славное дело, – добавил Умбелази, более великодушный критик.
– Да, – продолжил Панда, – я тоже считаю это дело славным, учитывая, что у Садуко был всего лишь небольшой отряд бродяг…
– Нет, – прервал отца Кечвайо, – победу ему принесли не сброд крысоедов, но мудрость этого человека – Макумазана.
– От мудрости Макумазана было бы мало толку без мужества Садуко и его крысоедов, – возразил Умбелази, и с этого момента я понял, что братья постоянно противоречат друг другу из принципа, а вовсе не потому, что кого-то из них волнует истина.
– Именно так, – продолжил король. – Вы оба правы, сыновья мои. Однако дело вот в чем. Я считаю Садуко многообещающим юношей и хотел бы возвысить его, чтобы он учился любить всех нас. Особенно потому, что его род незаслуженно пострадал от нашего рода, поскольку Тот-кто-ушел, послушался дурного навета Бангу и позволил ему без всякой на то причины вырезать племя Мативане. Дабы стереть это позорное пятно и привязать Садуко к нашему роду, я полагаю, будет разумным восстановить юношу в правах предводителя амангвана, вернуть ему земли, которыми владел его отец, а также сделать его вождем племени амакоба, от которых остались только женщины да дети и совсем немного мужчин.
– Как будет угодно королю, – проговорил Умбелази и широко зевнул: ему явно надоело слушать о Садуко.
Кечвайо же промолчал, словно его занимали мысли о чем-то другом.
– А еще я думаю, – неуверенно продолжил Панда, – привязать его покрепче, чтобы узы было не порвать, а для этого отдать ему в жены девушку из нашего рода.
– Зачем предлагать этому жалкому амангвана породниться с королевской семьей? – поднял на отца глаза Кечвайо. – Если он опасен, так почему бы не убить его, и дело с концом?
– А вот зачем, сын мой. В стране раздор, Зулуленд ждут неспокойные времена, и я не хочу убивать тех, кто может стать подмогой нам в трудный час, как не хочу делать их своими врагами. Наоборот, они должны стать друзьями, и поэтому мудро будет обильно поливать это семя величия, что дается нам сейчас, а не выкапывать его и не сажать в чужом саду. Делами своими Садуко доказал, что он и есть такое семя.
– Отец, – подал голос Умбелази, – мне тоже нравится Садуко. Он храбрый человек, и притом из благородной семьи. Какую из наших сестер отец желает отдать ему в жены?
– Ту, которая названа в честь праматери нашего рода, Умбелази. Ту, которую родила твоя мать, – твою сестру Нэнди, – (по-английски это значит «Ласковая»).
– Щедрый подарок, отец, ведь Нэнди красива и мудра. А что она сама об этом думает?
– Она довольна, Умбелази. Она видела Садуко, и он пришелся ей по сердцу. Она сама мне сказала, что не желает другого мужа.
– Неужели? – равнодушно проговорил Умбелази. – Раз король велит, какая разница, чего желает дочь короля?
– По-моему, большая, – вмешался Кечвайо. – Это никуда не годится! Ничтожного человека, который всего лишь победил крошечное племя, воспользовавшись хитростью Макумазана, награждать не только титулом вождя, но и рукой умнейшей и красивейшей из дочерей короля, даже если Умбелази, – добавил он с ухмылкой, – готов швырнуть ему родную сестру, словно кость бродячей собаке.
– Кто это швыряет кость, Кечвайо? – спросил Умбелази, словно очнувшись от своей задумчивости. – Король или я, который даже не слышал об этом браке до сего момента? И кто мы такие, чтобы оспаривать указы короля? Наше дело судить или повиноваться?
– Не одарил ли тебя Садуко частью того стада, что он украл у амакоба? – спросил Кечвайо. – Может, потому наш отец не требует за невесту выкупа, что ты уже получил подарок взамен?
– Единственный подарок, принятый мною от Садуко, – ответил, с трудом подавив гнев, Умбелази, – это его помощь. Он друг мне. А ты за это ненавидишь
