его преследовал, приведут ко мне на суд, и мы посмотрим, как быстро бегают они сами.
Бедняга схватил меня за руку и умолял за него заступиться, но остальные подскочили и, оттащив его на почтительное расстояние, сделали на земле отметку и поставили его перед ней. Здоровяк тотчас метнулся стрелой, а вдогонку ему бросились с десяток приятелей. Кажется, они настигли свою жертву, петлявшую словно заяц, у самых ворот. По крайней мере, взрывы хохота наблюдавших за сценой воинов давали мне это понять, сам я туда не смотрел.
– Эта собака съела собственный желудок, – мрачно заключил Кечвайо, поясняя на манер туземцев, что хищника поку сали или сапер подорвался на своей петарде. – В стране давно не было войны, а молодые воины, которые своими копьями толь ко защищали скот и обезглавливали кур, кричат громче всех и прыгают выше всех. Теперь они успокоятся, Макумазан, – добавил он задумчиво, – и ты сможешь ходить, где тебе вздумается.
Король тут же выбросил этот случай из головы, как белые люди забывают о какой-то безделице, которая случилась на утренней прогулке. Минуту- другую он говорил с командиром, тренировавшим свой полк, когда тот осмелился подойти с отчетом. Наконец он направился к королевскому дому, а мне предложил следовать за Гозой.
Мы немного подождали за оградой, и слуга впустил нас. Король сидел совсем один в тени своей большой хижины. По его знаку я сел на приготовленный для меня стул, а Гоза сел рядом на корточки. Его нос все еще кровоточил.
– Макумазан, а твои привычки изменились, – произнес Кечвайо. – Или ты так долго отсутствовал, что забыл все обычаи королевского дома?
Я воззрился на него, понятия не имея, о чем он толкует.
– Что у тебя в кармане? – спросил он с улыбкой. – Разве не заряженный пистолет? Как же ты забыл, что появляться перед королем с оружием запрещено под страхом смерти. Теперь я вправе убить тебя, хоть ты и мой гость. А вдруг английская королева послала тебя за моей жизнью?
– Прошу короля о снисхождении, – произнес я смиренно, – о пистолете я совсем позабыл. Пусть твои слуги заберут его.
– Пожалуй, в твоих руках он безопасней, Макумазан, ведь я видел, как ты сунул его обратно в карман, а мои люди сроду не притрагивались к оружию. К тому же ты не наносишь удар в темноте. Пусть бы наши народы рычали, как два пса, готовые напасть друг на друга, а ты оказался бы в том месте, то твоя жизнь досталась бы мне. Вот перед тобой пиво, пей и ничего не бойся. Гоза, видел ли ты Открывателя? Каков его ответ на мое послание?
– О король, я видел его, – ответил Гоза. – Старейший из знахарей, друг и повелитель духов слышал слово короля. Да, он слышал, как уста короля произнесли слово, и хотя он уже очень стар, все равно приедет в Улунди на Большой совет зулусов, который соберется на восьмой день после полной луны. Он лишь просит короля об одной милости. Пусть приготовят хижины для него, его людей и носильщиков за пределами города Улунди. Там он сможет оставаться совсем один, и чтобы никто под страхом смерти не нарушал его уединения ни в жилище, ни во время прогулок. Вот его слова, король:
«Я древнейший человек в земле зулу и общаюсь с духами моих предков, а они не терпят, когда незнакомцы вторгаются к ним, и, если их оскорбить, страну постигнет великое горе. Сверх того, я поклялся, что, пока еще в земле зулу есть король, я до последнего моего вздоха больше не переступлю порога королевского дома. Потому как в последний раз, когда я там был и казнили ведьму Мамину, ныне почившему королю пришла на ум пустая затея угрожать мне. Никто более не пригрозит мне, Открывателю, смертельной расправой. Посему, если король и его Совет желают испить из источника моей мудрости, я сам назначу для этого место и время. В противном случае пусть король позволит мне остаться дома, а сам ищет просветления у других знахарей, а мой свет останется в лампе моего сердца».
Эти слова сильно встревожили Кечвайо, ведь он боялся Зикали, впрочем, как и все в этой стране.
– О чем это толкует старый колдун? – спросил он сердито. – Он живет затворником, как летучая мышь в пещере, и много лет его никто не беспокоил. Как летучие мыши летают ночью повсюду в поисках очередной жертвы, так и его духи витают над землей зулу. Повсюду только слышно: «А что сказал Открыватель?», «Как же подобное случится, раз Открыватель сказал, что этому не бывать?», «Ведь он жил в этой земле еще до того, как король Чака появился на свет, говорят, дружил с самим инкози Умкулу, отцом зулусов, умершим задолго до того, как родились наши прадеды. Он обладает безграничной мудростью, близок к духам, да и сам небось дух». Скажи, Макумазан, ведь ты друг ему, что же все это значит?
– О король, в ту пору, когда правил твой дядя Дингаан и убил буров, бывших у него в гостях, положив тем самым начало распре между белыми и черными, я был еще совсем молод и впервые услышал смех Зикали вон там, в Унгунгундлову. Мы приехали с Ретифом на поиски убитых, но самого Зикали я тогда не видел. Много лет спустя, когда правил твой отец, Панда, я встретился с этим карликом, вот и вся дружба. Теперь же он завлек меня в свое логово, не знаю, по твоей ли воле, о король, а потом по его указке я был доставлен в Улунди, безусловно, с твоего ведома, о король, но против моего желания. Кому понравится, если его убьет в загоне для скота первый же встречный крикун?
– Но ведь ты жив, Макумазан, а этого крикуна можно понять, – почти смиренно, как бы извиняясь, ответил Кечвайо, хотя все остальное он пропустил мимо ушей. – А все-таки ты друг Зикали, вы связаны веревкой, у которой, как я слышал, женское имя, за нее он и притянул тебя в землю зулу. Поэтому заклинаю тебя духом этой женщины, у которой есть над тобой власть, скажи, что на уме у этого старого колдуна, почему я не могу убить его и освободиться, как от преследующего меня ночного кошмара? Мне порой кажется, а не умтакати ли он – злодей, пытающийся навлечь беду на меня, на дом Сензангаконы и весь зулусский народ?
– Откуда мне знать его замыслы? – ответил я, едва сдерживая гнев, хотя на самом деле все прекрасно понимал. – А что до расправы, разве король не вправе убить кого пожелает? Однако ж я помню, как однажды твой отец задал такой же вопрос самому Зикали, пытаясь выяснить, смертен старик или нет. Тот ответил, что есть предание: когда Открыватель завершит путь жизни, в земле зулу больше не останется королей, как не было их тогда, когда он делал
