напрягись, ты же сманил меня из дома – ах, много ли надо пятнадцатилетней девчонке, а ты был таким блестящим пиратом! – и целый год возил с собой! Нам было так хорошо вместе, Вячик!
– Марточка? – отмер вдруг Иваныч. – Марточка!
– Вячик!
– Марточка!
Федя смущенно закашлялся, я хихикнула, а Дрык деликатно отвернулся. Боже мой, ну почему у нас всегда всё не как у людей?! Стоило спасти от полиции какую-то тетку, как оказалось, что она бывшая пассия Иваныча! Ужас-то какой…
– Компи, а мы уже летим? – спохватилась я.
– Конечно, – ответил он. – Давно стартовали, с нарушением всех правил безопасности, кстати сказать.
– Хорошо, – неопределенно сказала я.
– Сколько лет мы не виделись? – ворковал тем временем Иваныч. Он уже сидел в кресле, а Марта примостилась у него на коленях.
– С тех самых пор, как ты оставил меня на Капуре и улетел! – шмыгнула носом Марта. – И ни разу даже не навестил меня за три года! А потом случилась эта ужасная война…
– Но я не мог взять тебя с собой, – оправдывался Иваныч. – За мной гонялись все, кому не лень, и вообще, у меня намечался очень опасный рейд! Марточка, я же был уверен, что ты погибла, я тебя искал…
– Вячик! – всхлипнула вдруг Марта и залилась горючими слезами. – Ты же не знаешь! У нас был сынок, Вячик!
– Что?… – Иваныч изменился в лице, а я поняла, что начинаю тихо сходить с ума. Не корабль, а филиал латиноамериканского сериала! – Как?!
– Да-да, мальчик, – рыдала Марта. – Когда наш город разбомбили, мы потерялись: он был в садике, а я на работе… Я даже не знаю, что с ним случилось, ему же было всего три годика! А потом… потом прилетели правительственные войска, и началось такое… Бедный мой Феденька, я больше никогда его не видела!
Внезапно раздался оглушительный грохот. Обернувшись на звук, мы увидели ошеломительную картину: наш Федя как стоял, так и обрушился на пол во весь свой немалый рост…
– Что это с ним? – удивился Иваныч.
– Знакомьтесь, – сказала я со вздохом, гладя мягкую шерстку котенка. – Мальчик Федя, тридцать шесть лет, потерял маму во время войны на Капуре, рос в детском доме…
Марта посмотрела на меня безумными глазами, удостоверилась, что я не шучу, икнула и грохнулась в обморок.
Иваныч, переводя взгляд с Марты на меня и на Федю, молча открывал и закрывал рот. Потом он решил не отставать от вновь обретенной семьи, вздохнул и плавно лишился чувств.
– Дрык, – сказала я. – Пожалуйста, помогите мне освободить рубку от этих тел. Снесем их в каюту, что ли? Очнутся, пускай сами разбираются, верно, Компи?
– Ага, – ответил он. – А что там у тебя за котенок-то?
– А-а! – вспомнила я. – Ну…
Вообще-то, это был не совсем котенок. Вернее, совсем не котенок. Ну и какая разница? Я ещё раз погладила пятнистую серо-белую шерстку, посмотрела на круглые золотисто-зеленые глаза, на любопытный черный нос и спросила:
– Компи, у нас молоко есть? Смотри, какая прелесть!
Я выпустила зверька на пол.
Пришедший было в себя Федя взглянул на зверюшку, закатил глаза и снова стукнулся затылком об пол.
– Что это он? – удивилась я.
– Люся… – тихо произнес Компи. – Люся, ты, я надеюсь, уже поняла, что это не кошка?
– Конечно, – кивнула я, глядя, как зверек приветливо машет мне пушистым хвостом. – Только кто?
– Люся, это и есть пресловутый аланийский скунс, которого ты так жаждала увидеть! – шепотом закричал Компи. – И я только удивляюсь, почему вы все до сих пор не задохнулись!
– Что ты наезжаешь на эту лапулю? – обиделась я. – Может, это девочка!
– И что с того?
– Может, они не воняют!
Компи помолчал, наверно, в энциклопедии рылся, потом сказал:
– Они все воняют, от рождения до глубокой старости!
– Ты же говорил, они с перепугу это делают, – сказала я. – Может, это патологически непугливый экземпляр?
– Возможно, вы ему просто понравились, милая Люся, – сделал мне комплимент вернувшийся Дрык. – У вас удивительная способность располагать к
