какой-то утробный рык. А потом Гряк явил свое истинное обличье…
Выглядело это эпично: в тусклом свете фонаря видно было, как сперва со звоном вылетают окна с рамами вместе, а за ними вываливается кусок стены, и в образовавшийся пролом на втором этаже вылезает… нечто.
Оно было угольно черным и сравнительно не очень крупным, шестилапым, а по стене двигалось достаточно уверенно. Двигалось бы, если бы не пыталось отдышаться после химической атаки (несмотря на то, что ветер дул в сторону леса, невыносимое амбре доносилось даже до моей засидки).
Опомниться ему не дали: Владлен метким выстрелом перебил Гряку одну из лап, и тот загремел вниз, где его уже поджидал Дрык…
Тут я предпочла спрятаться за соснами и только время от времени подглядывала одним глазком, что происходит.
Перед корпусом катался воющий и рычащий клубок, состоявший, казалось, из одних неистово размахивающих паучьих лап. Владлен стрелять больше не мог, опасаясь попасть в Дрыка, хотя и примеривался. Я со своим балазером вообще была бесполезна, как ни прискорбно это осознавать.
Борьба шла с переменным успехом: Дрык ловко перекусил Гряку еще одну лапу, а тот снова разодрал ему бок, но в этот момент Владлен изловчился подобраться поближе и выпалил еще раз. Зря он это сделал: Гряк отмахнулся хвостом, и Владлен улетел в кусты, выронив бластер – тот бесславно погиб под тушами дерущихся монстров.
– Ой, мамочки… – сказала я, схватившись за голову. – Что делать-то?
Дрык был крупнее и тяжелее, но Гряк – намного подвижнее и агрессивнее, поди удержи его! И, кажется, он одерживал верх в прямом смысле слова: умудрился повалить Дрыка на спину и полосовал его когтями, но тот не сдавался и удерживал врага изо всех сил, норовя еще что-нибудь ему откусить.
Пока они там занимались партерной борьбой, я подобралась поближе, рассчитывая, что смогу улучить момент и пальнуть-таки из балазера. Гряк все- таки довольно большой, вдруг попаду? А если промажу и по Дрыку заряжу?
Под голую коленку мне попалось что-то холодное и твердое. Ощупав это что-то, я обнаружила свой лом, который так и остался валяться в траве…
Лом в сильных девичьих руках – страшное оружие, скажу я вам! Во всяком случае, когда я с размаху опустила его на загривок Гряка, тот хотя бы на время растерялся, а это дало Дрыку возможность вспороть ему брюхо. Я размахнулась еще разок, попав на этот раз по хребтине, но, видимо, там был слишком прочный панцирь – лом отскочил, вырвавшись у меня из рук, а я больно плюхнулась на задницу. Однако дядя приучил меня не сдаваться, поэтому я подобрала оружие и сделала третий подход, на этот раз снова удачно: перебила Гряку заднюю лапу, и Дрыку удалось подмять живучую тварь под себя. Правда, тут возникла закавыка: чтобы откусить Гряку голову, Дрыку пришлось бы подняться на лапах, повторюсь, шеи-то у моего друга не было, и он не мог так извернуться. А если бы он слез с Гряка, тот живо вывернулся бы из захвата! Он и так уж выполз из-под Дрыка почти наполовину, еще немного, и…
Я уже схватилась за балазер, но тут появилась кавалерия из-за холмов…
В смысле, из кустов с боевым кличем выломился дядь Дима в чем мать родила и с топором наперевес.
– Где эта тварь?! – завопил он на весь лес. – Убью гадину!
– Вон он, – подсказала я, тыкая ломом. – Только по второму не попади!
– Не боись, не промахнусь! – гаркнул явно похмельный, а потому особенно злой дядь Дима, и с размаху опустил свой любимый топор на голову Гряка.
Уж не знаю, из чего был откован этот артефакт, но… только хрястнуло. И брызнуло.
– Будет знать, как одёжу тырить, – довольно сказал дядь Дима, когда Дрык завершил начатое, и Гряк перестал дергаться. – Напугал, тварь, я уж думал, всё, допился! Вылез из кустов вроде мужик обычный, заблудился… Слово за слово, расспросил, а потом ка-ак превратился в это вот! Я и скопытился… А потом прочухался, гляжу – до нитки раздел, гад! А тут я кино вспомнил, где такие твари людями притворялись! Ну, думаю, пойдет на базу и всех схарчит… Хорошо, топор в сторонку отлетел, вот я и прибёг, думаю, хоть кого спасти успею!
Я пошарила в траве и протянула ему лопух – прикрыться.
К нам уже бежали от столовой, а мы так и стояли скульптурной группой над поверженным Гряком: израненный, но жутко довольный Дрык с Пусей на голове (когда он успел примчаться, я даже не заметила!), я в позе воительницы с ломом и дядь Дима в костюме Адама после грехопадения, с топором на плече.
– А Владлен-то где? – тревожно спросил Ринат, увидев эту картину.
– Где упал, там и лежит, – мрачно сказала я. – Вояка! Вы гляньте, он живой вообще?
Владлен оказался вполне жив, только слегка контужен. Впрочем, он вскоре пришел в себя, с сожалением осмотрел покореженный бластер, оценил дохлого Гряка и осторожно потрогал шишку на макушке.
– Что с ним делать будем? – мрачно спросил он, покосившись на порубленную тушу.
– Бензином обольем и сожжем, – предложил Вася. – Правда, вони будет…
– А закапывать опасно, даже по частям, вдруг кто откопает потом, – помотала я головой. – Дрык? Ваше мнение?
– Что? А, простите, милая Люся, замечтался, – улыбнулся он во всю пасть и деликатно выковырнул из зубов ошметок грякчатины. Особо нервные попятились. – Вы были прекрасны! А лом, как гласит ваша народная мудрость, в самом деле страшное оружие!
