разве что не в мыле! — Мама говорила, что оплатила… за несколько лет вперед.
— Казарма, — презрительно сказал я, вспомнив отцовскую интонацию. — Все мои предки, да и я сам обучались дома. И, знаешь ли, преуспели в жизни.
— Я же не ваши предки, — фыркнул Витольд. — И не вы. Я просто… сын актрисы. Я знаю, что это такое.
— Посмотрим, — туманно ответил я, с визгом покрышек тормозя у своего дома. — Вылезай. Пойдем.
— Да, сэр, — хмуро откликнулся мальчик.
— Ларример! Ларример, куда вы запропастились? — взывал я, раздеваясь. Хорошо еще, на Витольде даже пальто не было. Лишь бы не простудился по пути! — Ларример!
— Сэр! — появился дворецкий. — Простите, сэр, я, должно быть, стал туг на ухо…
— Сходите к доктору, — велел я. — Так. Обед готов?
— Скоро будет, сэр, Мэри придумала что-то необыкновенное, — кивнул Ларример и только тут заметил Витольда. — Сэр?..
— А! Это со мной, — я положил руку на плечо тут же напрягшегося мальчишки. — И, я так полагаю, здесь он и останется, так что проветрите мою бывшую детскую и перестелите постель.
— Сэр! — с непередаваемым выражением произнес Ларример. — Но…
— Ну что такого? — пожал я плечами. — У меня нет своей семьи и определенно уже не будет, так почему я не могу взять ребенка из приюта?
— О, сэр… — простонал дворецкий и удалился.
— Он что, обиделся? — шепотом спросил Витольд.
— Ни капли, — таким же шепотом ответил я. — Просто он помнит меня ребенком, а потому временами пытается воспитывать. Не вздумай его дразнить, он злопамятный! Мне-то ничего, а ты…
— А я никто, — понятливо кивнул мальчик. — А вы, мистер Кин…
— Виктор, — поморщился я.
— Вы… правда меня забрали? Или завтра меня обратно вернут?
— Не вернут, — хладнокровно ответил я. — Не беспокойся. И идем ужинать, я смертельно проголодался!
Мэри, как обычно, расстаралась: стряпня ее вызывала восторг, восторг и ничего, кроме восторга.
— Вот это да… — облизнулся Витольд. Я отметил, что со столовыми приборами он обращается, как подобает. — Даже у мамы никогда такого не подавали…
— Мэри — наше сокровище, верно, Ларример? — покосился я на дворецкого.
— Так точно, сэр, — хмуро ответил он.
— Я иду спать, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Ларример, не сочтите за труд, проводите этого юного джентльмена в его комнату. Витольд, я надеюсь, мы можем рассчитывать на твое благоразумие? Никто не проснется в пять утра от грохота, потому что ты решил покататься по перилам?
— Я знаю, что такое приличия, сэр, — ответил он с достоинством и удалился вслед за Ларримером.
— Однако, — сказал я сам себе и почесал в затылке.
— Какой худенький мальчик, — зашептала Мэри, собирая посуду.
С годами она прекратила от меня прятаться, стала помогать дядюшке накрывать на стол и прибираться, но все равно почему-то никогда не повышала при мне голоса. Напоминать о том, как она при мне рожала, я не рисковал, пускай считает меня галлюцинацией.
— Будто совсем его не кормили! — продолжала она. — Прямо как вы: сколько ни едите, а впрок не идет, кожа да кости…
— Я вас умоляю… — поморщился я. — Он же растет! В этом возрасте все мальчишки, как жеребята — одни мослы на виду. Мэри?
— Да, сэр?
— Будьте добры, приготовьте к завтраку что-нибудь сладкое, — сказал я. — Я не разбираюсь, так что вы сами решите — печенье, сдобу какую- нибудь… Это несложно?
— Ничуть, сэр! — обрадовалась она. Я нечасто заказывал десерт. — Если вы разрешите взять из кладовой абрикосовый джем, то…
— Берите, что хотите, — отмахнулся я. — Если нужно, купите. Благодарю, Мэри, ужин удался на славу!
— Спасибо, сэр! — улыбнулась она, а я погрузился в свои мысли.
Ну и что я натворил? Даже если завтра я верну мальчишку в приют или сам отвезу в пансионат, слухи все равно пойдут. А главная проблема в том, что отдать сына Сигрид в этот клоповник я не могу. Я не люблю детей, я не умею с ними обращаться, но в то же время чувствую: поступив так, я предам ее память. Память женщины, которой не видел много лет и которую знал всего-то две недели.
Две прекрасные солнечные недели на морском берегу…
3.
