— И мне не должно быть боязно, ведь ты — мой защитник.
— Да, любимая. Теперь я отвечаю за все. За колени твои, исцарапанные крыжовником. И живот твой, такой нежный. И плечи, руки — я все буду беречь.
— Ну вот, мне и не страшно уже. Иди ко мне, муж мой, Арон. Теперь я вся твоя и доверюсь на всю оставшуюся нашу жизнь.
Моя Ханелька оказалась мудрее меня. Впрочем, как и каждая девушка в эти счастливые дни своей жизни.
Глава IX
Немного не туда зашли
Это сейчас все ясно и понятно.
Поэтому и не собираюсь писать ни про раздел Польши, ни про несчастное население, которое металось между Германией-Гитлером и СССР- Сталиным.
Не много мы знали в нашем штеттле, когда неожиданно в местечко вошли войска.
Мы все рот пооткрывали. Ни с того, ни с сего — немцы! Вот те на!
Однако были они спокойны, вежливы. Холодны и взгляд какой-то «поверх головы». Ну, да что взять — немец, он и в нашем местечке — немец.
Тем более, что многие солдаты да и офицеры бросились к нам в мастерскую — подковки на сапоги.
Папа распорядился — брать только немецкие марки. А подковки, которых у нас было мало, нам доставляли цыгане. Но их продвижение немцы ограничили и постепенно они исчезли.
А так — вполне культурная армия, такой был сделан вывод в нашей корчме. Правда, Зелик-кривой и еще кто-то мрачно сообщили, что ни одному немцу верить нельзя. Но что с них взять? Тоже мне — грамотеи!
А мы, молодежь, хвост-то распустили. Да все потому, что понимали немецкий.
Нашей общине немецкий военный чин сообщил, что волноваться не следует. Немецкая армия, мол, вообще боевых действий не ведет, а только выполняет политические соглашения.
Но за тысячелетия еврей стал осторожен. Решили проверить у войта.
— Как, пан Станислас, ваше мнение вот с этим появлением немецких частей?
— Да, вот какое мое простое мнение, паны евреи. Скажите мне, когда и при каких пертурбациях вашей нации становилось хорошо? Молчите. Вот таков мой ответ.
Но в целом мы работали весь день — подковки. Да и народ вдруг спохватился. Уже осень, нужно срочно обувь привести в порядок. Кто знает куда, когда и на какие расстояния эта обувка человека будет сопровождать.
Но неожиданности в 1939 году на немцах не кончились.
Вдруг в городок наш въехало три бронеавтомобиля, да с красными звездами.
Бог мой, мы ничего понять не можем. Хорошо хоть русский знали. Командиры выскакивали, все такие взволнованные. Даже злые. Вроде не они к нам в городок на броне, а мы к ним — не понятно на чем.
Главный у них все-таки подъехал к корчме. Видно понимал, что без корчмы никакого дела путного не сделаешь. Даже он и представился — мол, батальонный комиссар 29-й танковой бригады Красной армии Юлиан Броневицкий.
И нужен ему самый главный немецкий генерал части, что дислоцируется (во словечко!) в вашем городке.
Ну, уже яснее. Нюма тем временем подал пиво и, глянь, немцы тут как тут. Мне повезло.
Первый и единственный раз в жизни оказался я в гуще исторических событий. А все потому, что знал немецкий. Правда, на уровне «Трех мушкетеров», но этого оказалось достаточно, чтобы понять происходящее.
А оно вот какое. Оказывается, пока мы в шинке у Нюмы спорили, кто лучше: немцы, советские, французские или еще какие. И доказывали, что советская страна — лучшая и свободная страна в мире, а мы с папой посредством каблуков, подметок и набоек строили планы на наш дом с Ханелькой — в это самое время, совершенно нас не спросив, немцы спокойно вошли в штеттл. Вроде бы только для того, чтобы подковы на сапоги поставить.
Нас так же не спросили и красноармейские части, которые 17 сентября 1939 года, когда наш штеттл почивал в кроватях, почесываясь от клопов, пересекли польскую государственную границу, да еще на основании какого-то пакта.
Все это не очень смешно. Но есть и смешное. Как я теперь понимаю. Тогда же — не очень. Пока красноармейские войска чухались — когда, куда, во сколько и как быть с горючкой, которой мало, немцы хоп-хоп — и уже в нашем штеттле. Который, без нашего, разумеется, согласия подпал в зону Красной Армии.
