– Нормально.
– Куда мы сегодня?
– Вернемся на большую дорогу. Заедем в несколько селений. Вам лучше укутаться. Возможно, нам встретятся блокпосты.
И я снова надела наряд восточной женщины. К тому времени, когда мы тронулись в путь, я уже обливалась потом.
– Первая остановка – Тиссинт. Ехать примерно час, – сказал Аатиф.
Мы поехали к шоссе. Сегодня утром солнце, казалось, жарило еще более немилосердно. Когда я опустила защитный козырек, чтобы солнечный свет слепил не так сильно, Аатиф достал из бардачка темные очки в красной пластиковой оправе:
– Вот, наденьте.
Я поблагодарила его, но, когда сняла паранджу, чтобы надеть очки, он зашипел:
– Немедленно закройте лицо!
Я посмотрела вперед. Мы доехали до поворота. Прямо перед нами находился блокпост с полицейским автомобилем, перегородившим дорогу так, что мимо могла проехать только одна машина. К счастью, мы двигались за большим грузовиком, но я заметила, что один из полицейских посмотрел в нашу сторону как раз в тот момент, когда я укрылась под паранджой. Увидел ли он меня? Если увидел, значит, это начало конца?
Полицейские со всей строгостью досматривали грузовик: велели водителю предъявить документы, открыть кузов, показать все, что там есть.
– Если вам зададут вопрос, не отвечайте, – шепнул Аатиф.
– А если потребуют, чтобы я сняла паранджу?
– Молчите.
Грузовик пропустили, и мы подъехали к блокпосту. На стекле полицейского автомобиля с одной из сторон заднего сиденья было прилеплено объявление с моей фотографией и текстом на арабском и французском языках. Французская надпись перевода не требовала:
Аатиф тоже увидел объявление и крепче стиснул руль. Молодой полицейский – на вид не больше двадцати двух лет, – просунув голову в окно, потребовал предъявить удостоверения личности. Аатиф держал их под рукой. Тем временем полицейский постарше открыл багажник и стал ворошить аккуратно уложенные коврики и кружевные изделия. Молодой офицер, проявляя неусыпную бдительность, стал расспрашивать о чем-то Аатифа, потребовал документы на машину, которые Аатиф ему вручил, потом повторил вопросы своего коллеги относительно товара в багажнике. Аатиф отвечал со всей учтивостью. Но, когда молодой полицейский вспылил, он тоже чуть повысил голос. Затем офицер постарше бочком подошел к моему окну и обратился ко мне по-арабски. Страх пронизывал каждую клеточку моего существа. Слава богу, полицейский не мог видеть, что я взмокла от пота. Как и наказывал Аатиф, я смотрела прямо перед собой, на дорогу, и не отвечала. Офицер, раздражаясь, просунул руку в окно и тронул меня за плечо. Я повернулась к нему, но по-прежнему хранила молчание. Аатиф начал что-то сердито говорить ему. Не знаю, что уж он ему сказал, но полицейский оставил меня в покое. А Аатиф все говорил и говорил, сопровождая свою речь жестикуляцией: махнул в сторону багажника, постучал себя в грудь, показал на меня. Молодой офицер переглянулся со своим коллегой постарше, потом они оба с нашими документами отошли к своей машине. Я обратила взгляд на Аатифа. Он не смотрел на меня и, вцепившись в руль, силился сохранять самообладание. Глянул на полицейский автомобиль, на объявление с моим фото и закрыл глаза, явно сожалея, что я сижу в его машине. Мне хотелось что-нибудь сказать, но я понимала, что должна держать рот на замке. Казалось, мы ждали целую вечность, пока полицейский постарше зачитал данные наших документов по рации (выдаст ли централизованная система проверки, что женщина, под именем которой я путешествую, на самом деле умерла?) и вернулся к нам.
Но, вместо того чтобы приказать мне выйти из машины и открыть лицо, он отдал оба удостоверения Аатифу и махнул рукой: проезжайте.
Аатиф буркнул «спасибо», завел мотор, и мы поехали.
Спустя пять минут блокпост остался далеко позади, мы катили по пустой дороге.
– Я задыхаюсь, – произнесла я, поворачиваясь к Аатифу. – Мне нужно снять эти одежды.
Аатиф промолчал, но я чувствовала, что он недоволен. Сняв паранджу, в зеркале заднего обзора я увидела свое отражение: волосы мокрые, лицо красное, в глазах застыл ужас. Аатиф дал мне бутылку с водой.
– Допейте, – сказал он. – Вам нужно. В следующем селении мы пополним запасы воды.
– Простите.
– За что? Вы выполнили мои указания. Полиция… эти просто оказались очень упертыми. Когда офицер спросил про вас, я объяснил, что вы душевнобольная и его не поймете. Он потребовал доказательств. Я сказал, чтобы он снял с вас паранджу и допросил, только потом пусть пеняет на себя. Вот тогда-то он и пошел на попятную. Но вы видели: у них листовки. Блокпосты на дорогах – обычное дело, но сейчас их слишком много. Вас ищет полиция, по центральным дорогам ехать опасно. До Тазенахта блокпостов больше не будет, а все селения, где я забираю товар, находятся на этой дороге. Завтра, когда поедем назад, поищем другой путь.
– Повезло нам с документами вашей сестры.
– Мы похоронили ее всего две недели назад. Наверно, ее смерть еще не зарегистрировали в компьютерной системе Рабата.
