И без того заинтересованные гостем туристы тут же кинулись к борту. В лодке стоял коротко стриженный азиат, под брезентом лежали, насколько было видно, северокорейские сигареты, женьшень, бутылки с алкоголем, в котором застыли змеи, какие-то банки с жидкостью и плававшими в них круглыми шарами и многое другое. Абориген стал показывать свои товары, передавая их капитану и называя цену. По рукам пошла и северокорейская валюта.
«Похоже, что это кореец! Помнишь, говорили, что в районе границы контрабандно торгуют?! Это оно!!!» — сказал один из южнокорейских журналистов другому и кинулся с профессиональной видеокамерой к борту, начав остервенело снимать происходящее. Его примеру последовали еще несколько человек, обвешанные фотоаппаратами с крупными объективами.
— Здравствуйте! — крикнул подъехавшему один из журналистов по-корейски. — Вы из Северной Кореи?
— Сами видели откуда я. Если что интересно, то берите, а нет — я пошел дальше, нельзя тут долго стоять.
— Как там в Северной Корее?
— Ничего, нормально, торгуем вот.
— А часто торгуете?
— По-всякому…
Журналиста оттеснили китайцы, которые кинулись покупать те самые банки, где, как выяснилось, лежали «экологически чистые куриные яйца из КНДР». Капитан мне потом объяснил, что экологически чистыми они были, потому что в Северной Корее нет удобрений.
Торговля шла хорошо. Особым спросом пользовались женьшень и спиртное, меньше — сигареты, кое-кто взял на сувениры северокорейскую валюту. На наш паром перекочевывали пачки, коробки, бутылки, в обратном направлении шли деньги. Все это ожесточенно снимали некоторые журналисты, которые потом, правда, тоже кинулись за покупками. Издалека с причала за всем этим наблюдал северокорейский пограничник.
Минут через двадцать кореец оттолкнул свою лодку от парома, сделал лихой вираж и ушел в обратном направлении. Мы же поплыли обратно в сторону пристани. Насколько я мог проследить, моторка в итоге дошла до острова, принадлежавшего КНДР, торговец вышел, не спеша заправил что-то во внутреннем кармане и пошел прочь.
Многие обсуждали увиденное, в том числе «бедную Северную Корею» и людей, которым приходится заниматься контрабандой. Как выяснилось позже, подошедшую к нам моторку раньше перехватила и моторка со съемочной группой. Там тоже торговля пошла на ура, только вот, как сказали позже, кореец просил все-таки поменьше его снимать.
Судя по выражениям лиц туристов и журналистов, все были довольны: и Северную Корею посмотрели, и почти что приключение пережили, да и контрабандиста настоящего увидели.
На поверку вся эта контрабандная торговля оказалась липой, хотя стоит отдать должное предприимчивости организаторов. Правду мне рассказал проживший в районе Даньдуня более пятнадцати лет южнокорейский исследователь по фамилии Кан (по его просьбе я опускаю полное имя). Как оказалось, подъезжавший к нашему парому и торговавший с лодки «северокореец» был этническим корейцем, живущим на территории Китая.
«Он постоянно этим занимается, местные жители его хорошо знают, живет неподалеку. С ним в доле капитан парома. Вас ведь никто не заставляет покупать, не так ли? Да и как следует вспомните, что он вам говорил. Уверен, ни он сам, ни капитан прямо ни разу не назвали его гражданином Северной Кореи. Они просто создали подходящую ситуацию, а вы все домыслили сами. Вы увидели то, что хотели увидеть, а не то, что было на самом деле. Особенно это касается журналистов, которым срочно нужен „экшн“, „эксклюзив“. Они его и получают, искренне считая, что им повезло и они увидели контрабандную торговлю, о которой так много говорят. А так все довольны: товар продается с лодки гораздо лучше и дороже, чем если бы стали продавать с пристани. У туристов — приключение, у журналистов — яркие фотографии, видео и заметки о „жизни КНДР“, у торговца и капитана — прибыль. В этой схеме, получается, заинтересованы все, вот она и действует», — пояснил мой знакомый, признав, что организаторы весьма креативно подошли к своему маленькому бизнесу.
Я попытался было возражать: мол, лично видел, как торговец сходил на северокорейской территории. После просмотра видеоматериалов Кан сказал: «Это ничейный остров. Его как бы не существует. На картах таких мест немало. Высаживаться на них может кто угодно, а со стороны выглядит, будто человек живет в КНДР. При этом границы он не нарушает».
Впрочем, мой знакомый не исключает возможности того, что эти остапы бендеры имеют дело с пограничниками КНДР и даже подмасливают их. «Может, сигареты им дают, чтобы не нервничали, может, еще что-то, я не знаю. С китайской стороны доступ свободный, а с северокорейской — сами видели. Но военные спокойно реагируют на происходящее. А еще надо учитывать, что по договору водное пространство реки находится в совместном пользовании КНР и КНДР, так что все в рамках закона», — пояснил господин Кан, добавив, что именно южнокорейцы чаще других ведутся на такие уловки.
«Вы сами бывали в Северной Корее. Прекрасно знаете, как северяне не любят фотографироваться, а тут вдруг кореец так спокойно подплывает к парому и не реагирует на многочисленные объективы. Не странно ли? В длинные разговоры не вступает: произнес пару фраз на корейском, передал товар, получил деньги, и все», — отметил мой знакомый. Оказалось, что господин Кан даже несколько раз писал в крупные южнокорейские издания, изобличал мошенническую схему, но те на его письма никак не отреагировали. То ли не захотели связываться, то ли их все устраивало.
