северокорейской экзотике, а где они этом могут сделать, как ни в странах Юго-Восточной Азии, куда традиционно ездят на отдых. Заодно можно посмотреть, как выглядят люди «оттуда», а если повезет, то и поговорить с ними.
Как правило, в таких ресторанах подаются в первую очередь блюда северокорейской, а затем местной кухни. Сами рестораны по своему внешнему виду и размерам могут быть очень разные — от огромных залов, размещенных на нескольких этажах высотного дома, до небольших местечковых ресторанчиков на несколько столиков. Залы могут общими, а могут делиться на небольшие кабинеты, в которых так приятно провести вечер в компании друзей. Впрочем, общие черты в оформлении интерьера явно прослеживаются. За исключением двух действительно очень дорогих, шикарных ресторанов, убранство прочих заведений общепита можно назвать простым. Если оценивать по пятибалльной шкале, то где-то на троечку.
Но еда — не единственное развлечение. Северокорейские рестораны часто предлагают фольклорные вечера с песнями и танцами, которые исполняют сами официантки. Надо отдать должное: как правило, девушки поют и танцуют очень хорошо. Часто присутствует и караоке — как в общем зале, так и в отдельных кабинетах. В некоторых заведениях для хорошо знакомых клиентов предлагается особое развлечение — официантки могут с ними спеть народные песни, потанцевать и немного поболтать о жизни.
Насколько можно судить, работа в таких ресторанах для девушек считается делом весьма привлекательным. Они и заграницу посмотреть могут, и заработать неплохо (по меркам КНДР), и родственникам заморские подарки привезти. Понятно, что в официантки идут не дочки высших партийных чиновников, но это и не бедные деревенские девушки, от отчаяния подавшиеся на сомнительные заработки. Официантки северокорейских ресторанов, как правило, принадлежат к среднему классу. Зачастую это девушки из Пхеньяна, закончившиеся хореографические или художественные отделения вузов (отсюда и умение петь и танцевать). Другой вариант — выпускницы факультетов экономики, менеджмента или туризма. Знание иностранного языка существенно повышает шансы на получение столь привлекательной работы. Срок «трудовой вахты», как правило, стандартный — три года. После этого персонал ресторанов меняется.
Как мне удалось узнать в результате походов по таким ресторанам и разговоров с людьми, девушки-официантки, а также остальной персонал (повара, менеджеры), как правило, живут все вместе — либо при ресторане, либо в близлежащем общежитии. Выходить в город можно только по два-три человека.
Обязательно назначается старшая по залу официантка, за молоденькими официантками приглядывает и старший менеджер. Последний с большой долей вероятности отвечает за работу ресторана в целом, за весь персонал и даже за поведение сотрудников вне работы.
Главная задача подобных ресторанов — зарабатывание денег. По оценкам Сеула, все сто тридцать ресторанов до введения санкций зарабатывали около десяти миллионов долларов в год, что не так уже и много. Рестораны обычно являются внешними точками, помогающими самым разным государственным структурам — министерствам, ведомствам, а также отдельным предприятиям и организациям — получать валюту. В этом плане в Северной Корее нет монополии на внешнеэкономическую деятельность. Зачастую, правда, бывает непросто докопаться до того, кто является реальным учредителем ресторана. Иногда такие рестораны принадлежат исключительно северокорейцам, иногда одним из хозяев может быть китаец, имеющий право диктовать свои условия во всем, что касается работы заведения и труда персонала.
Южнокорейские СМИ часто пишут о том, что работники северокорейских ресторанов не только зарабатывают деньги для своего государства, но и собирают для него информацию. В первую очередь о южнокорейцах. Трудно сказать, насколько это утверждение верно, но пару раз, когда я затевал разговор с официанткой, мне действительно доводилось слышать не самые типичные вопросы, которые можно услышать от молодых девушек: «Как вы относитесь к нашим ракетным запускам? Какая сейчас политическая обстановка на Юге? Где работают ваши родители?» Такое бывало, но все же нечасто. Как правило, девушки не очень разговорчивы, могут бросить пару-другую фраз — и все.
Принципиально иначе они начинают вести себя, если вы приходите в компании северокорейца или хорошо знакомого им китайца, которому они доверяют. Тогда многие начинают охотно болтать, шутить, смеяться — в общем, полностью раскрепощаются. Понятно, что в таких разговорах не обсуждаются темы типа дальности полета новых моделей ракет «Мусудан», количество ядерных боеголовок или личная жизнь вождей, но разница налицо — официантки начинают вести себя как обычные молодые девушки, задают те вопросы, которые интересуют именно их, расспрашивают про жизнь в России, рассказывают о себе.
Но особенно сильно была заметна скованность при общении с южнокорейскими туристами. Но те, правда, и сами часто лезли к девушкам с вопросами о политике, о жизни Ким Чен Ира и Ким Чен Ына. От таких разговоров официантки уходят мастерски. Особенно настойчивы бывают южнокорейские журналисты, которых, впрочем, тоже можно понять. Им надо узнать хоть что-то о своем странном, а порой и страшноватом соседе, тогда как информация о КНДР крайне скудная. С другой стороны, лично у меня всегда возникал вопрос: насколько — даже при условии полной открытости — может быть осведомлена обычная девушка из Пхеньяна о жизни вождя или о ракетной программе? Но так или иначе ресторанная тема регулярно всплывает в заметках репортеров с Юга, пишущих о КНДР. Особенно это было заметно в начале — середине 2016 года, когда произошла серия побегов северокорейских официанток на Юг.
Если говорить о финансовой стороне вопроса, то зарплата официанток составляет сто двадцать — сто пятьдесят долларов (в Китае) на руки, что очень неплохо для КНДР. Потому желающих поехать работать в рестораны среди пхеньянских барышень хватает. Но работа не такая уж и простая. Жить, как уже говорилось, приходится по схеме «общежитие — ресторан — общежитие — редкие походы группами в магазины или на рынок». Работают почти без
