Бардазар

обращаясь неизвестно к кому:

– Кто это?

– Это наша боевая машина, – с гордым видом ответил Дарий. – Собственно, «машина» – в данном случае, название условное, за неимением более подходящего. Не придумали еще или просто я не знаю. Боевая техника с квазиинтеллектуальной системой, прошлого года выпуска. А насчет роботов вопрос правильно поставлен. Я тут в туалет шел и так ударился – до сих пор побаливает, – Дарий потер бок.

– Беня еще и стихи сочиняет, – встрял Тангейзер. – Хорошие стихи!

– Но-но, не гони гонево, фраерок! – с оскорбленным видом повернулся к нему Беня Хипеж. – Если я чем-то на Лермонтова и похож, то одной лишь доставучестью. Я вообще не въезжаю, зачем надо все в рифму лепить – для понтов, что ли?

– Да речь не о тебе, братан, – пояснил Умелец. – Так себя называет эта железяка: Беня Спиноза.

– Бенедикт Спиноза, – поправил его супертанк. – Насчет определения «железяка» мы уже говорили, но, вероятно, у вас плохо с памятью. И можно устроить так, что будет еще хуже.

Это прозвучало столь зловеще, что Дасаль счел за благо промолчать. А у Дария Силвы стало как-то тревожно на душе – никогда раньше Спиноза не позволял себе делать такие угрожающие заявления.

– Стихи сочиняет? – чуть ли не с благоговением переспросил постлейтенант Кардальян. – И что, может и про танкистов сочинить?

– Про танкистов я уже насочинял достаточно, – сказал Бенедикт Спиноза. – И господин Диони явно преувеличил мои поэтические способности – хорошими свои стихи я бы не назвал, как бы мне этого ни хотелось. Поэтому я лучше вам не свое прочитаю, а несколько строчек писателя и поэта Темных веков Киплинга. Они не о танкистах конкретно, но вообще о тех, кто служит в армии. По-моему, вот эти стихи можно назвать хорошими.

Нет, мы не грозные орлы, но и не грязный скот,

Мы – те же люди, холостой казарменный народ.

А что порой не без греха – так где возьмешь смирней:

Казарма не растит святых из холостых парней!

Сидящие на башнях танкисты засмеялись, захлопали в ладоши и стали выкрикивать что-то одобрительное.

– Про нас, про нас, – закивал постлейтенант Кардальян.

И тут, закончив разговор по ДС-комму, вернулся Добрыня Кожемяка.

– Так, все согласовано и разложено по полочкам, – деловито начал он. – Транспорт уже готовят, с вашими делами, постлейтенант, будут разбираться на месте с участием представителей Управления по контактам. Так что вы оставайтесь тут, потом вас перебросят назад, в вашу столицу. Там и будут решать вопросы по эвакуации и прочему. Вы, господа полицейские, как я понимаю, намерены ждать прибытия… э-э… группы по вашей линии. А мы закончим ремонт – и к Гренделю. Теперь уже без экскурсий. Вот и все задачи.

– И еще «будку» надо забрать, – добавил командир спецназовцев.

– Да, и «будку» забрать, танограф ей в печенку, – кивнул Кожемяка. – Кто сажал, тому и стартовать. – Он посмотрел на понурого Хельмута Балдиса. – И ждать на орбите.

– А надо бы, чтобы он эту «будку» сюда на своем горбу притащил, – жестко сказал Хапсалис.

– И роботов из меня выгрузить, – напомнил Спиноза.

– Этим пусть подчиненные постлейтенанта займутся, – решил Кожемяка. – Еще четыре робота на транспортнике остались, потом разберетесь.

Беня Хипеж, оставив свою свиту, сделал несколько шагов к командиру фрегата и поднял руку, привлекая его внимание.

– Тут вот какой расклад получается, начальник, – сказал он. – Я же не какой-то фраерок, а правитель, местная власть, да? Значит, не полиция со