Ксения вдруг злодейски ухмыльнулась и метнувшись к прикроватному ящику, вытащила оригинальный красный фаллоимитатор с округлыми головками по обоим концам. Она засунула один его конец в свою расселину, а второй нацелила на промежность Светланы.
- Задери повыше ножки, подруга, - приторным голосочком промяукала она. - Я хочу слегка поднять тебе настроение.
Светлана уселась на кровать, выдохнула и воскликнула:
- Это негигиенично, глупышка! Тогда уж натяни на предназначающийся мне конец презик.
Раскатав 'резинку' на другом конце дилдо, Колчак толкнула Светлану в грудь и, прижав ладонями ее руки к матрацу, засадила ей во влагалище фаллоимитатор. От необычного ощущения Возович взвизгнула и закинула ноги ей на спину.
Здоровенный резиновый член легко вошел в нее целиком. Колчак стала имитировать совокупление, одновременно тиская груди Светланы.
Необычная конструкция фаллоимитатора позволяла обеим проказницам получать от совокупления большое удовольствие. Телодвижения темпераментной телеведущей принимали все более буйный характер. Раскаленная лава соков в конце концов хлынула из лона на бедра Светланы, из пересохшего горла вырвался хриплый крик. Резиновый член сновал по ее влагалищу не хуже, чем здоровенный мужской причиндал. Испытав бурный оргазм, Возович повертела задом и соскользнула с дилдо, оставив резиновый фаллос торчащим из вульвы Ксении. Колчак сжала фаллоимитатор в руке и стала удовлетворять себя сама. Наконец, издав томный вздох, она кончила, по-кошачьи замяукав, и угомонилась, напоследок намочив своими соками бархатистую розовую простыню.
Так они и остались лежать вдвоем, потные, влажные, горячие и удовлетворенные.
Держа черный зонтик над головой, доктор Георгий Бонго стоял на задней террасе своего двухэтажного кирпичного дома и долго смотрел мимо краев сосен в даль, колебавшуюся в утреннем тумане, покрывавшем все пространство до моря. Сопровождаемый большим, желтовато-коричневым лабрадором, которого он игнорировал, он сошел с террасы и прошел вдоль каменистой дорожки, которая пролегала через его владения к зданию меньшего размера, которое архитектурно повторяло его дом и которое служило его офисом. Это здание, который он претенциозно называл своей студией, было расположено ближе к дороге, чем его дом и было расположено среди густого кустарника, который рос по всему земельному участку доктора. Стена из деревьев обеспечивала ему уединение также и в доме. Георгий предпочитал уединение, ему не нравилось напоминать о себе, быть на виду.
Вторые сутки доктор Бонго был в эмоциональном свободном падении, вызванным смертью Марины Смирновой - ведущие криминальных новостей весь день смаковали это убийство. Он был поражен, но сохранил присутствие духа, чтобы быстро сделать три телефонных звонка, аннулировавших его встречи в этот день. Он все уладил с двумя из своих клиентов, но Алиса Газарова уже уехала из своего дома, чтобы позавтракать с одним из потенциальных спонсоров постановок театра. Ее мобильный не отвечал.
Съев наскоро приготовленный бутерброд и запив его слабеньким кофе, Георгий взял свой зонтик и в задумчивости отправился на прогулку. Он намеревался пойти в свою студию, но вместо этого шел теперь бесцельно через газон, пока не дошел до забора, огораживавшего его владения. Здесь, под пологом деревьев, он сложил свой зонтик, снял плащ и повесил его на левую руку, заодно расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке. Влажность была высокая и в сочетании с летней температурой это создавало эффект парника.
Лабрадор следовал за ним, не обращая внимания на дождь, пока шерсть собаки не спуталась, и сам хозяйн не промок насквозь так, что его сшитая на заказ рубашка буквально приклеилась к телу.
Наконец Георгий остановился. Он смотрел вниз на свои туфли, покрытые листьями, блестевшими и мерцавшими в дожде. Не отводя взгляд от них, он подошел к старому дубу. Медленно он прислонился к нему, облокатившись на него всем весом, и затем закричал, сухо, неловко сначала, потому что он не имел подобного опыта. Лабрадор сидел рядом на мокрой траве, и с любопытством, высунув язык, спокойно наблюдал за кричавшим хозяйном. Бонго, всколыхнув картинки из своей памяти, вызванные неожиданной потерей, плакал как ребенок.
Он сполз на землю, погруженный в свои собственные переживания, пока его тело полностью не пропиталось влагой, пока его одежда не стала тяжелой и не прилипла к телу, пока, даже в духоте при высокой температуре, он не почувствовал, что холод появился у его позвоночника и обосновался в задней части плеч. Поднявшись с земли, Георгий вытер лицо от налипших волос и двинулся назад к своей студии. С лабрадором, дефилировавшим впереди него в тумане, он достиг черного хода офиса и тщательно вытер ноги о коврик. Повозившись с ключами, он открыл заднюю дверь, которая позволяла ему приходить и уходить в свой офис, не будучи замеченным клиентами, которые припарковывались впереди здания и входили в офис через главный вход.
Хладнокровный лабрадор улегся в углу с грузным вздохом, поскольку Бонго вошел в затемненную прихожую и скрылся в своем офисе.
Бонго вошел в ванную, сбросил свою пропитанную дождем одежду и принял горячий душ. Тщательно моясь, он попытался собраться с мыслями. Он не хотел думать о Марине или о жизни и смерти. Он не хотел вспоминать что-либо о Марине.
Когда он вышел, он вытерся и переоделся в чистую одежду, которую он держал в шкафу в студии: новую пару серых брюк, недавно накрахмаленную бледно-синюю рубашку и темно-зеленый галстук. Туфли сменились сандалиями. Он подошел к бару и налил 'Чивас' с содовой и уже стоял перед зеркалом с бокалом, когда он вспомнил, что пил напиток Марины, ее любимые виски. Это был нектар для нее. Она была нектаром ему. Какой ужас. Как странно, как
