А ЧЕМ РОССИЯ НЕ НИГЕРИЯ?

и высоких доз органических и минеральных удобре­ний, совхоз добивался неплохих урожаев и надоев ещё и благодаря аккорд­но-премиальной системе оплаты труда. Поясню, что это такое, для закоренелых горожан. В обыкновенном колхозе или совхозе советского времени работники утром спешили не в поле или на ферму, а к зданию главной конторы. Там им давали наряд на работу. А в конце дня надзираю­щие товарищи принимали проделанную работу, так что зарплату работни­ки получали на основе выписанных нарядов. Вся эта тягомотина отнимала уйму времени (уж не меньше часа в день!), но в большинстве колхозов и совхозов отойти от этой системы не смели или не хотели. Тем более что тружеников конторы она устраивала. Кстати, не надо думать, что эта сис­тема повсеместно умерла. Кое-где утреннее хождение на наряд сохраняет­ся по сей день даже неподалеку от МКАД.

Штепо выписывание нарядов упразднил. Каждому звену платили за выра­щенную продукцию. Рабочее время экономилось, а у рабочих совхоза даже по­ явился стимул работать хорошо, что, вообще-то, противоречит самой сути колхозно-совхозного строя.

Как и большинство людей с предпринимательской хваткой, Штепо был жёстким руководителем. И далеко не все подчинённые испытывали к нему тёплые чувства. В 1991 году, когда изрядная часть наших соотечественников уверовала во всамделишнее наступление демократии, против Штепо вспыхнул открытый бунт. Коллектив демократическим путём избрал другого директора. А разобиженный Штепо ушёл в фермеры.

Прошли годы. От былой славы хозяйства остались одни воспоминания. Его финансовое положение сейчас тяжёлое. Там сменилось уже несколько руко­ водителей, но упадок нарастает. И тогда селяне решили снова обратиться к Штепо. Пришли к нему с челобитной — звать обратно на царство. Каялись в былых прегрешениях, особенно в увлечении митинговой демократией, и твердили, что впредь лукавый их не попутает.

Однако... в одну реку нельзя войти дважды! Штепо отказался вернуться на пост директора и предпочёл остаться фермером. Спрашивается, почему? Ведь Штепо из того поколения, большая и лучшая часть жизни которого прошла при социализме. И не приходится сомневаться в том, что он — на уровне лозунгов — остался приверженцем этого строя. Казалось бы, такой человек должен мечтать о возвращении в «общественный сектор»... Ан нет! Это явление давно известно на Западе: самостоятельные собственники не хо­тят переходить на положение наёмных служащих, даже если они при этом вы­играют в деньгах. Конечно, не все люди таковы. Но — большинство.

Несколько поколений советских граждан не могли заниматься частным предпринимательством, поскольку в СССР оно считалось уголовным преступ­ лением. Однако люди с соответствующими способностями продолжали рож­даться и в Советском Союзе. В сложившихся условиях они шли в хозяйствен­ники и делали карьеру на государственных предприятиях, включая совхозы и колхозы. (Думаю, не надо доказывать, что колхозы в советский период представляли собой государственную собственность и что их кооперативная форма — чистой воды юридическая фикция.) И можно сказать с полной уве­ренностью: большинство успешно работавших колхозов и совхозов было обя­зано своим относительным благополучием именно управленческим талантам своих руководителей.

Это правило не без исключений. Кое-где на юге России природные усло­вия для сельского хозяйства настолько благоприятны, что там очень трудно не добиться успеха. В данном случае всё дело в природной ренте. Помимо природной ренты, существует и рента местоположения, обусловленная бли­зостью к большим городам, прежде всего к столице. Поэтому подмосковные

совхозы и колхозы в 1980-х годах в большинстве своем жили довольно благо­получно, да и их производственные показатели заметно отличались от постыд­но низких средних по стране. Наконец, в советский период существовал обы­чай создавать отдельные хозяйства-маяки. Они получали государственные ка­питаловложения в таких количествах, о которых остальные не смели и мечтать. Но, повторим, за вычетом всех этих не слишком многочисленных исключений, благополучные колхозы и совхозы держались благодаря своим директорам и председателям.

А теперь? Нынешнее поколение людей с предпринимательской жилкой в руководители хозяйств «общественного сектора» не пойдёт. Зачем, когда можно завести своё дело? А возврат к полному запрету легального частного предпринимательства уже просто невозможен! Даже если к власти придёт компартия (во что автор настоящих строк не верит), такого не будет. Руково­дящий слой этой партии уже слишком основательно оброс частной собствен­ностью, чтобы запретить её. Но невозможность возврата к прежним порядкам означает, что даже в том фантастическом сценарии, в котором государствен­ные капвложения в аграрный сектор вернутся на уровень 1973-1986 годов, поднять производство в «общественном секторе» до уровня тех лет не удаст­ся. Не только рядовых работников не хватит, но ещё более — толковых управ­ленцев.

ДРУГИЕ СЛАГАЕМЫЕ КРИЗИСА: ДУРАКИ И ПЛОХИЕ ДОРОГИ

Главный разговор о дорогах у нас впереди. Заметим лишь вкратце, что до­роги в России плохи не по природно-климатическим, а по криминально-эко­ номическим причинам. Правда, степень нашего бездорожья от климата всё-та­ки зависит. В степной и даже лесостепной зоне благодаря меньшему количе­ ству дождей дороги не раскисают до такого состояния, как в средней полосе и на Севере. Не с этим ли связано относительно лучшее положение дел в сельском хозяйстве на Юге? Во всяком случае, пока по всей России не про­ложены хорошие дороги, любые ссылки на суровый климат как на причину кризиса сельского хозяйства смехотворны. При существующем в большинстве районов России бездорожье оно придёт в упадок во всяком климате!

А вот о дураках стоит поговорить подробнее. Глубина кризиса в той или иной отрасли сельского хозяйства часто в сильной степени зависит от их усилий.

Сильнее всего пострадало в России животноводство. Конечно, отчасти это объясняется тем, что резкое падение реальной зарплаты в годы гиперинфля­ ции (1992-1995) и вторично — после дефолта (1998) превратило несколько десятков миллионов наших сограждан в вынужденных вегетарианцев (или по­ лувегетарианцев). Но это только часть правды. Ведь импорт мяса, масла и дру­

гих продуктов животноводства вырос, а не упал. Почему же российское жи­вотноводство оказалось неконкурентоспособным? Из-за холодного климата? Да нет, всё гораздо прозаичнее: пресловутые «коровьи дворцы», усеявшие на­шу страну в 1970-1980-х годах, в принципе не могут быть конкурентоспособ­ными в рыночных условиях независимо от долготы, широты, среднегодовой температуры и суммы осадков. Такова уж их «гениальная» конструкция!

Дополнительный ущерб нанесла так называемая монопсония. Это такой вид монополии, когда у множества покупателей один продавец. Почти в лю­бом районе бывшего СССР существовал единственный молочный комбинат и единственный мясокомбинат, куда колхозы и совхозы обязаны были сдавать свою продукцию. С отменой госконтроля над ценами эти предприятия, как монополисты районного масштаба, начали душить животноводческие предп­риятия при помощи низких закупочных цен. Молоко и мясо — такие товары, которые надо продавать быстро, поэтому животноводческие хозяйства попали в особенно тяжёлое положение.

Большие трудности возникли и у ранее процветавших тепличных комби­натов. В 1990-х годах многие из них стали убыточными. Формально вроде бы тут как раз подходит теория г-на Паршева: электричество резко подорожа­ло, и поэтому затраты многократно выросли. Но вот почему затраты оказались столь высокими: из-за холодного климата или по какой-то иной причине?

Когда в 1984 году я поступил в Тимирязевскую сельхозакадемию, нас пове­ли знакомиться с Овощной опытной станцией. Там среди прочих стояли две теплицы, построенные по иностранным образцам: голландская и финская. Пом­ню, меня тогда поразило, что голландская теплица выглядела очень привычно. Она была покрыта стеклом, как практически все зимние теплицы в нашей стра­не. А вот финская теплица имела необычный, почти экзотический вид: плёноч­ ная, но зимняя! У нас плёночных теплиц тоже строили много, но всё весенние. И плёнку на них натягивали такую, что к осени она рвалась в клочья. А финской плёнке и зимние снегопады были нипочём. Но почему в СССР и Голландии строили одинаковые зимние теплицы, а в Финляндии какие-то другие, я в то время не понял, тем более что слабо разбирался в технике.

Причины, по которым для нашей страны не подходят теплицы голландской конструкции, стали ясны в 1990-е. В 1996-1997 годах та же Овощная опытная станция подверглась двум бедствиям подряд: граду и урагану. В обоих случаях от стёкол оставались одни осколки, которые приходилось долго собирать.

После урагана селекционеры-капустники ругали дежурившего в тот день своего товарища Диму Харламова за то, что он не успел закрыть форточки в теплице, где выращивали семенники капусты. Дескать, добеги он вовремя и закрой форточки, стекло могло бы устоять. Но это вряд ли. Скорее, опозда­ние Харламова предотвратило трагедию. Если бы стёкла посыпались прямо на него, не факт, что он вообще остался бы жив. В экстремальных погодных

условиях стеклянные теплицы представляют собой смертельную опасность для находящихся в них людей.

Но вся беда в том, что и в нормальных условиях стеклянные теплицы в Рос­сии оказываются очень ненадёжными. Стёкла всегда время от времени треска­ются и бьются. Морозы этому способствуют. Летом последствия маловажны, а вот зимой поддерживать нужную температуру при наличии дыр вместо стёкол практически невозможно. Кроме того, не надо забывать, что качество строи­тельства в России далеко не голландское. Где-то недостаточно хорошо замаза­ли — и возникает щель, сквозь которую утекает тепло. Поскольку таких щелей в теплице обычно не одна и не две, то общие потери тепла значительны. Так что даже при целых стёклах в русские морозы стеклянные теплицы сплошь и рядом не способны поддерживать требуемую для растений температуру. И иногда дело доходит до разведения костров в теплицах, лишь бы спасти растения.

Однако на этом список недостатков стеклянных теплиц в наших климати­ческих условиях не исчерпан. В 1990-х годах цены на электроэнергию вырос­ли гораздо сильнее, чем общий уровень цен. В отличие от советского време­ни, когда электроэнергия стоила баснословно дёшево, теперь расходы на неё составляют немалую сумму. И тут «вдруг» обнаружилось, что не держащие зи­мой тепла стеклянные теплицы очень энергоёмки и дороги.

Кризис тепличного овощеводства в России следует объяснять прежде все­го этой причиной. Но был ли он неизбежен?

То, что в Финляндии, которая по климату нам куда ближе, чем Нидерланды, давно научились строить зимние плёночные теплицы, ни для кого из работавших в отрасли тайной не было. Понятно, что финны сооружали такие теплицы по двум причинам: они надёжнее (специальная плёнка рвётся гораздо реже, чем бьётся стекло) и куда менее энергоёмки. А при рыночных ценах на энергоносители это значит: более дешевы. Причём ещё в советское время ленинградское ПО «Лето» практически доказало, что зимние плёночные теплицы финского типа требуют на 20-25% меньше энергии по сравнению со стеклянными теплицами1. Но советские планировщики продолжали планировать тепличные комбинаты, состоящие цели­ком из стеклянных зимних теплиц. Видимо, уж очень крепка была вера в неизмен­ность тех крайне низких цен на топливо и электроэнергию, которые искусственно поддерживались в советский период. Вот это как раз и стоит называть глупостью!

1 Этот факт мне любезно сообщил заведующий кафедрой овощеводства Тимирязевской с.-х. акаде­мии Юрий Михайлович Андреев.