Впрочем, чего уж пенять: кто на кого учился…
Уже переехав на постоянное жительство в Советский Союз, экс-глава Афганистана Бабрак Кармаль вспоминал: «Ваши советники были везде. Ни одного назначения на сколько-нибудь заметную должность в Кабуле и в провинциях нельзя было сделать без их согласия… Я шагу не мог ступить без ваших советников! Они диктовали, что надо делать и в партии, и в государстве, и в армии…» Думаю, всё ясно! Провалы советской военно-партийной машины в Афганистане лежат на совести сотрудников советнических аппаратов по направлениям деятельности. Они не мыслили стратегически, не просчитали все возможные благоприятные ходы. А надо было разобраться в обстановке, проанализировать её и найти ответ всего лишь на один, но самый важный вопрос: «Чего же мы хотим от Афганистана вообще?»
Лихие политические комбинации разыгрывал СССР в национально-освободительном движении Африки, Латинской Америки — учебники можно писать. С Афганистаном не задалось. Советнические структуры ЦК КПСС — в НДПА, ЦК ВЛКСМ — в ДОМА, аппарат главного военного советника не справились с ситуацией, сложившейся в стране. Не добились положительной динамики, хотя отношения оппозиционных группировок — при случае стараться «укусить» друг друга — раскалывали единый фронт сопротивления. Этому нужно было помочь! Размежевать силы оппозиции, играя на их же противоречиях. Да много чего не сделали советские советники, ограничившись «обучением» афганских революционеров строительству «светлого будущего».
Иначе вели себя лидеры афганской оппозиции и их покровители за океаном. В выборе движущей силы для борьбы с «шурави» они попали в точку, несмотря на то что труды Владимира Ильича, скорее всего, не читали. Их расчёт на крестьянство полностью оправдался. Восемьдесят процентов населения Афганистана — дехкане. Они-то и стали движущей силой в вооружённой борьбе душманов с центральным правительством и советскими войсками.
Что оставалось Кармалю? Задействовать военный механизм Советской армии на полную мощь! «Если не уничтожить оппозицию, то хотя бы умерить её амбиции. Советское военное присутствие — гарантия власти», — думал глава государства. И без церемоний указал окружавшим его советским товарищам на тех, кто является врагом сейчас, кто будет им завтра, а кто в отдалённой перспективе. Председатель Революционного совета Афганистана Бабрак Кармаль шёл на уничтожение политических противников советской военной дубинкой. Между тем он был реалистом, признавал, что без привлечения широких слоёв населения, вождей пуштунских племён, религиозных деятелей на свою сторону власть не удержать. Афганский народ, как и раньше, был оторван от центральной власти и склонялся к моджахедам, поддерживал их все годы советского присутствия в Афганистане. НДПА разрывали противоречия, что усилило неприятие народом власти в Кабуле. Исламские комитеты, полевые командиры захватывали власть на местах и, поддерживаемые местным населением, пополнявшим душманские формирования новыми «борцами за веру», управляли целыми территориями.
От сознания невозможности влиять на события в стране и постоянной угрозы покушения Бабрак Кармаль пустил «революционные» события на самотёк и как-то совсем по-русски глушил от безысходности горькую… «Бобров Коля» отходил от активной работы. Советнический аппарат «старшего брата», конечно, заметил депрессивные явления у руководителя государства, в Москву пошли сигналы. И очень кстати. Ошибки в советизации Афганистана надо было на кого-то списывать…
А в Москве шла закулисная игра. Политбюро ЦК КПСС, партократия рангом ниже с нетерпением ожидали окончательного ухода Леонида Ильича Брежнева, а с ним и его выдвиженцев по партийной линии. Внешняя политика СССР выстраивалась под новое руководство страны. Несмотря на кулуарную борьбу за кресло Генерального секретаря ЦК КПСС, ближний круг знал, кто его займёт… Теми, кто отвечал за «афганские дела», уже ковались мечи под твёрдую руку Юрия Владимировича Андропова.
Глава 9. Организация США и вооружённой политической оппозицией Афганистана единого фронта борьбы с советскими войсками
В отношении военного присутствия СССР в Афганистане оппозиция сделала грамотные выводы. Приятно удивившись тому, что противодействие «шурави» вызвало широкий международный резонанс, она заявила о борьбе с оккупантами. Арабский мир оживился. Исламизм — политический ислам, выбравший Афганистан площадкой для создания исламского халифата, рассчитывал втянуть в этот процесс и среднеазиатские республики Советского Союза. Духовные лидеры мусульманских стран увидели прямую выгоду и, умело играя на чувствах правоверных, объявили русским джихад. На «священную войну» с неверными потянулись наёмники из арабских стран, окрасив религиозным фанатизмом мироощущение душманского сопротивления в Афганистане. Оголтелый исламский радикализм на афганской почве вырастал в направляющую силу в борьбе с советскими войсками. В сознание душманов вбивалась мысль о том, что они — моджахеды, выполняющие высочайшую миссию «борцы за веру». «Во имя Аллаха всемилостивейшего и милосердного война с “шурави” священна, и в жертву приносится всё, что убивает русских», — вещали муллы в мечетях Афганистана. И постепенно во тьме афганских ущелий вызревала духовно-религиозная идея о воинах Аллаха, вершащих от его имени кровавые дела, — зарождалось будущее движение «Талибан».
На советское вторжение в Афганистан Запад отреагировал сразу же. Лидеры оппозиционных партий не сомневались, что американцы включатся в борьбу за влияние на Среднем Востоке, а значит, к ним, борцам с русскими, пойдут финансовые средства и вооружение. Хекматияр, Раббани и другие, менее крупные оппозиционеры быстро поняли, что высокие покровители на коллективном Западе желают видеть их объединёнными в борьбе с единым врагом —
