ни слова. Безголовый кошмар бросился вперед. Пурна стояла немного в стороне, а Мрачный оказался прямо на его пути. Варвар не успел даже замахнуться копьем, как чудище вцепилось ему когтями в правую лодыжку.
Мрачный в панике тыкал копьем в хворостяной панцирь, пытался отшвырнуть монстра левой ногой… Но ловкость изменила ему, он потерял равновесие на скользкой тропе и упал на мелководье, разбрызгав во все стороны грязь и выпустив оружие из вспотевшей руки.
А хуже всего было то, что безголовая тварь крепко сжимала его лодыжку. Мрачный хотел схватить лежавшее рядом копье, но монстр оказался проворнее, прижал его брыкающиеся ноги своим животом и потянулся когтями к руке. Обрубок шеи дохнул запахом утопленника, и Мрачного едва не стошнило, а тварь ползла все выше по его груди. Он закричал, но это был не благородный рев и не яростный боевой клич, а пронзительный вопль, более подходящий к ситуации, когда тебя оседлал вселившийся в мертвеца демон…
С удивившей его самого силой Мрачный столкнул с себя зловонную тушу, опрокинул противника на заросшую хворостом спину. И все бы хорошо, но тварь ухватила его за плечи и потащила за собой. Сидеть верхом на скользком животе монстра было приятней, чем лежать под ним, но Мрачного по- прежнему крепко держали. Он отчаянно вырывался, ребра врага гнулись, словно ветки каучукового дерева, панцирь трещал под удвоенным весом. К ним подскочила Пурна, выкрикнула что-то неразборчивое и принялась размахивать клинком в опасной близости от рук Мрачного, пытаясь освободить его из цепких когтей. Затем панцирь с громким хрустом проломился, и варвар опрокинулся вместе с мертвецом на бок, с затопленной тропы в омут.
Вода здесь была холоднее и мутнее. Мрачный вместе с противником погружались все глубже в вихре грязи и опавших листьев. Темнота сгустилась, но варвар все же разглядел в ней свернувшуюся клубком яркую серебристую ленту. Это был демон, таившийся под полупрозрачной кожей на груди мертвеца. Один из редких случаев, когда Мрачный порадовался тому, что родился с глазами снежного льва, а не с обычными человеческими… а еще тому, что монстр держит его за плечи, а не за запястья и можно, несмотря на острую боль, шевелить руками.
Упираясь локтем в мягкую, как сыр, грудную клетку мертвеца, Мрачный нащупал рукоятку солнценожа на перевязи.
Демон в безголовом трупе, видимо, почувствовал холод металла; острые, словно копья, когти соскользнули с плеч Мрачного и потянулись к запястьям… но было уже поздно. Темная вода замедлила движение руки, однако лезвия солнценожа все же прорвали истлевшую грудь, словно мокрый шелк. Серебристый демон не успел скрыться глубже, острие главного лезвия задело его кольца, и слабое сияние угасло, словно Мрачный задул свечу. Руки, державшие его, ослабли, зато ноги, обвившиеся вокруг его ног, наоборот, затвердели, и пришлось, продолжая тонуть в холодном и темном омуте, разрезать бедра мертвеца, чтобы выскользнуть из-под тянущей на дно туши.
Грудь сдавило. Мрачный заработал ногами, мысленно благодаря дедушку, научившего его плавать в заводях с талой водой, что появляются в Мерзлых саваннах каждое лето. Старик хотел, чтобы Мрачный был готов к тому неизбежному дню, когда Рогатые Волки вернутся на берег моря, – дню, который так и не наступил. Но едва Мрачный вырвался на свободу, как угодил лицом в холодный ил, ослеп от жалящих глаза мелких крупинок и оказался то ли у самого дна, то ли у берега омута. Прежде ему не доводилось тонуть, но теперь Мрачный понял, на что это похоже: тлеющий огонь вместо воздуха в груди и темная затягивающая вода…
Мрачный попытался всплыть, неловко изогнувшись в непроглядной мгле омута, ударился о дрейфующий в глубине труп и снова коснулся шершавой, скользкой земли. Он вернул солнценож на перевязь, чтобы можно было грести обеими руками, и оттолкнулся еще раз… и еще, и еще, и…
Он все-таки прорвался к меркнущему свету и жадно вдохнул воздух, барахтаясь в грязной воде. Секунду или две Мрачный приходил в себя, а тем временем к нему подплыл еще один одержимый демоном труп. Позади мокрого горба из ветвей и листьев не было видно ничего, кроме ровного, пустынного болота, – вероятно, Гын Джу и всех остальных тоже утащили под воду. Мрачный попытался найти опору, но берег омута крошился под его сапогами, и пока он нащупывал солнценож, иссохшее лицо давно умершей женщины придвинулось к его горлу, а панцирь из хвороста и грязи заслонил собой весь мир…
И вдруг высоко в небо взметнулись обломки веток и фонтаны воды, когда какой-то расплывчатый силуэт обрушился на него сверху. Огромная тварь упала в омут рядом с Мрачным. Поднявшаяся волна отнесла варвара в сторону, и он снова оказался на мелководье, и, пока его неистово раскачивало вверх-вниз, рядом появились знакомые фигуры.
Пурна вытащила Мрачного из воды, и когда зрение прояснилось, он разглядел Дигглби у дальнего берега. Девушка волокла варвара по затопленной тропе, что уже с трудом различалась в окрашенной медью заката болотной воде.
Это плохо – нужно скорей перебраться через болото, пока еще можно разобрать, куда ставить ногу, чтобы не провалиться в омут. Мрачный обернулся, собираясь поторопить Гын Джу, но не увидел его бредущим следом. Непорочный куда-то пропал. Заложенные уши наконец-то очистились от воды и ила, и тут Мрачный услышал крик.
Ему и прежде приходилось слышать, как ржет Принцесса, но это было что-то другое, скорее напоминающее детский плач. Лошадка тяжело брела в воде, со всех сторон окруженная чудищами в панцирях из веток, и верхом на ней сидел Гын Джу. Он хотел направить животное на противников Мрачного, но Принцесса, пытаясь обойти глубокое место, увязла в густом иле на дальнем краю омута. Толпа свирепых монстров надвигалась на кобылу и ее наездника.
Мрачный вырвался из рук Пурны, хотя прекрасно понимал, что все бесполезно, что он лишь сам погибнет, пытаясь спасти обреченного товарища. Гын Джу поднял ногу над водой и столкнул колдовское бревно, а сам скорчился на спине животного, рискуя в любой момент соскользнуть в гущу жаждущих его крови мертвецов.
