угодил, а другой с ножичком к бывшему другу поперся. Нужно учиться дистанцироваться, иначе рехнемся к чертовой матери. Согласны со мной, Андрей?
— Нет, — отрезал Андрей и покинул управление полиции, где, как он уже понял, можно искать что угодно, только не закон и справедливость.
Оттуда он махнул прямиком на дачу Никольникова. Отыскать ее помог сторож, почему-то принявший незнакомца за очередного опера. Разубеждать его Андрей не стал. Многозначительно покивал, а потом стал осторожно расспрашивать. Сторож в ответах путался, все скреб затылок, соображая, чего от него добиваются, а потом заявил:
— Вы вот что… Хватит меня пытать. Что сказали, то я и подписал. Чего вы ко мне с воротами опять пристали? Открыты, закрыты… Если человек однажды оступился, то что же, теперь всю жизнь его мурыжить?
— У вас, значится, судимость имеется? — осведомился Андрей, переходя на суконный язык полицейских.
— А то вы не знаете, — обиженно буркнул сторож. — Все у вас подходцы с подлянками. Отвяжитесь, ради бога.
— Ладно, ладно, не надо так нервничать.
Они закончили короткую прогулку вдоль озера и остановились возле калитки с перекошенным почтовым ящиком, настолько ржавым, что, казалось, хлопни по нему рукой, он весь осыплется рыжей трухой. В притирку с воротами стояла отцовская «Мазда», которую, похоже, не вскрывали и не обыскивали. Андрей проверил запасной ключ, прихваченный из дома. Автомобильные задвижки с веселым писком открылись и закрылись.
— Забираете? — поинтересовался сторож с пониманием и легкой завистью к людям, которые могут получить все что угодно по одному лишь своему желанию.
— Реквизирую, — поправил Андрей, возвращаясь к калитке.
На ней, как и на воротах, белела бумаженция с круглой синей печатью.
— Опечатано, — пояснил сторож. — Но у вас же есть право срывать бумажки?
— Есть, — кивнул Андрей с самым суровым и деловым видом, на который был способен. — Но порядок нарушать не стоит. Я позвоню, согласую.
— Порядок — оно конечно, куда ж без него. С начальством не согласуешь, потом сделают козлом опущения.
— Отпущения.
— Да, меня часто поправляют. Но в местах не столь отдаленных если кто козел, то непременно опущенный.
Высказавший столь глубокомысленное наблюдение сторож был отправлен на все четыре стороны, да еще с деньгами на бутылку, и так обрадовался этому обстоятельству, что удалился чуть ли не вприпрыжку. Подождав, пока его макушка окончательно скроется за гущей бурьяна на повороте, Андрей стал осматривать бумажку с печатью. Прилепленная канцелярским клеем, она должна была легко отделиться от металла, но зачем?
Взламывать входную дверь Андрей не намеревался. Он приехал сюда, чтобы забрать машину и поговорить с двумя свидетелями по делу об убийстве Никольникова. Обыскивать чужую дачу не имело смысла, без сыщицких навыков это все равно ничего не дало бы. Да и заявить могли в полицию. С улицы поселок выглядел совершенно пустым, но кто знает, сколько глаз сейчас наблюдают за пришельцем поверх кустов, заборов, через щелочки и сквозь занавески?
Ощущение того, что дело именно так и обстоит, было настолько сильным, что Андрею пришлось встряхнуться и помотать головой, избавляясь от оцепенения. Но тревога не прошла, а только усилилась.
Глава 9
Светлым солнечным днем человеку может вдруг сделаться не по себе, как самой темной ночью. Никому доподлинно неизвестно, какие таинственные механизмы срабатывают в нашей душе, существование которой отвергается официальной наукой. Однако же ученые, раздраженно отмахивающиеся от всякого рода мистики, не в состоянии объяснить, что такое предчувствие и как оно работает. Почему ласточки вдруг дружно решают не прилетать в город своего постоянного обитания, а через месяц этот город подвергается артобстрелу и бомбардировкам? Каким образом звери угадывают точное время своей смерти и уединяются, чтобы не дать возможности помешать этому таинству? Что заставляет нас, людей, чувствовать смерть близких, находящихся за тридевять земель?
Андрей никогда особо не задумывался об этом, но одно ему было известно наверняка: в доме Рогожкина его поджидает неприятный сюрприз. Может быть, даже подстерегает опасность. Но не пойти туда нельзя. Ведь, расколов Рогожкина, можно будет ухватиться за кончик ниточки, ведущей к настоящему убийце. Кто-то же подговорил Рогожкина дать ложные показания. Это и есть преступник. Возможно, уже сегодня Андрей установит истину и сообщит ее прокурору. И придет злоумышленникам так называемый песец. Соболев об этом позаботится.
Сплошные пушные зверьки, подумал Андрей и усмехнулся. Тревога если не исчезла совсем, то отступила в самый темный угол сознания. Нервы перестали вибрировать, успокоились.
