Варленд в огне

На местах, где ещё несколько недель назад кипела жизнь, боги позволили резвиться только диким животным и птицам. Травой зарастали незасеянные поля. Вскоре достанется и дорогам, если протянуть слишком долго. Владыка победит в любом случае — голод скосит выживших. Прошлогодних припасов на зиму не хватит.

Андрен надеялся, что Корь распорядился насчёт посевной.

Трёхцветные глаза рыси цепко следили за князем из кустов, то и дело подмечала хорошо слаженное, обнажённое тело. В другое время обязательно покраснела бы, пусть и не видно было краски лица под мохнатой шерстью. Но не в этот раз. Не для подглядываний засела в засаде. Просто одежда Андрена осталась на берегу. А там, среди кучи тряпья в заповедном мешочке покоится флакон превращения. Там же на рубахе дремала больная Хомо.

Лапы втянули когти. Рысь осторожно подобралась к куче тряпья. Как только мужчины намоются, начнут грандиозную стирку одежды, не зря же развели костры повыше. Будут сушиться, греться и пировать, празднуя первую самостоятельную охоту молодого императора. Тот с одним ножом в руке завалил молодого кабанчика. Ежедневные тренировки перед сном с воеводой и сюзереном день ото дня делали своё дело.

Грок хмыкнул, краем глаза подмечая движение рыси. Как всегда Варта думает, что крадётся незаметно. Как всегда забыла, что Андрен не только вождь и князь, но ещё и… маг.

— Брат, почему ты ей не помогаешь? — Послал невербальный запрос Андрен, не открывая глаз. — Ты же должен меня отвлекать.

Грок, не переставая скоблить череп, пожал плечами, отослал ответ:

— Я верю тебе. Если не позволяешь Чини выпить содержимое флакона, значит, ты на что-то надеешься. — И спустя некоторое время добавил. — Ты можешь ошибиться как князь, как маг, как предводитель объединённой армии, но если ты потеряешь своего бойца без причины, я убью тебя, как плохого вождя. Если Чини умрёт, я вызову тебя на смертельный поединок. Выбор за тобой.

Андрен улыбнулся:

— Ты всегда найдёшь подходящие слова без прикрас.

— Не за что. Ты всегда можешь на меня положиться.

Андрен взмахнул рукой. Варту оторвало от земли, подбросило в небо над протокой. Не хватило буквально половины локтя в прыжке до мешочка с флаконом.

Рысь зависла над речушкой, крича:

— Одумайся, Андрен! Она спит четыре дня! Ты погубишь свою подругу собственными руками!, — И добавила как можно злее, позже проклиная себя за каждое обронённое слово. Но другого выбора не было. Разила каждым словом в самое сердце. — А может, ты хотел бы, чтобы она пропала там, под Мидридом? Или сгинула на севере. Так же проще! Не приходиться выбирать! Не так ли, князь? Ты жалеешь об этом? Отвечай, трус! Ты боишься! Боишься выбора! Я ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу, и презираю тебя, жалкий самовлюблённый эгоист! Думаешь только о себе!

Андрен медленно вышел на берег. Не замечая перед собой ничего, облачился в набедренную повязку, прицепил ремень и повязал перевязь с мечом через плечи. Так же, словно во сне, собрался в путь.

Рысь кричала сверху, перебирая все бранные слова, что когда-либо слышала:

— Трус! Слабак! Убийца друзей! Клятвопреступник!

Князь горько обронил, во рту появился запах горечи, словно съел что-то мерзкое:

— Если бы всё было так просто, Варта.

Пальцы отвязали мешочек с флаконом и ножны с ножом Чини. Бросил Гроку со словами:

— Брат, ты знаешь что делать. Наши пути расходятся.

Грок поймал свободной рукой и флакон и ножны, хмуро кивнул.

Андрен тут же вытащил Чини из сумки, переложил на одежду воеводы и исчез среди кустов, в наползающем сумраке. Ушёл не оглядываясь.

Ни звука, ни последних слов.

Варта зарыдала. Слёзы потекли по мохнатым щекам, падая прямо в реку. Горячо зашептала:

— Дурак! Ну, какой же дурак. — И тут же добавляла. — Зачем ты меня слушал? Зачем? Вернись! Дурак! Вернись! Я…я…

Светлан, опомнившись, выбежал на берег. Император похватал одежду и, одеваясь на бегу, поспешил за сюзереном, крича вдогонку:

— Князь! Моя дорога быть с тобой, куда бы ты ни пошёл. Подожди своего верного слугу. Позволь мне разделить участь дороги! Позволь скрасить твоё одиночество! Обожди-и-и-и, кня-я-я-язь!

Грок, не торопясь вышел на берег, накинул кожаные портки и сел на край бережка. Думы в голове метались невесёлые. В руке покоился треклятый флакон, рассоривший последнюю надежду Мидрида на спасение. Огляделся. На сумке сопела медленно истлевающая Чини. Над головой ревела Варта.