54,23 процента, в возрасте от 17 до 55 лет — 85,5 процента (см.: Источник. 2003. № 5).
Сравнительно молодые, одинокие и неплохо образованные мужчины, составлявшие большинство эмигрантов, — бывшие военнослужащие белой армии, в основном офицеры. Немногие пытались начать новую жизнь, завести семью, интегрироваться в окружающее их общество. Люди жили надеждой на возвращение в Россию и готовы были за это сражаться. Вождем их стал Александр Кутепов, не смирившийся ни с поражением белой армии, ни с эмигрантским положением.
В мае 1922 года болгарские власти, напуганные активностью русского генерала, выслали Кутепова из страны. Он перебрался к сербам. Жил скудновато. Вызвал к себе Арсения Александровича Зайцова, выпускника Академии Генштаба, полковника лейб-гвардии Семеновского полка, предложил стать его помощником в тайной работе.
Зайцов вспоминал: «Застой в борьбе и вынужденное выжидание не могли его удовлетворять. Вопрос в том, чтобы, как в свое время в 1917 году, найти точку приложения усилий. И он ее видит в активной работе. Ей он решает посвятить свою жизнь».
Генерал Штейфон рассказывал, что Кутепова преследовала идея убить Ленина и Троцкого и тем самым одним ударом покончить с большевизмом. Немедленно нашлись люди, предложившие ему свои услуги:
«Большей частью это были типичные искатели приключений, которым не сиделось в Галлиполи. Получив возможности и средства, они добирались до одного из пограничных государств и там застревали. А предварительно и в Галлиполи, и по пути сообщали „по секрету“ десяткам людей, что „посланы Кутеповым убить Ленина“.
Генерал Кутепов лично ведал отправлением людей в Совдепию, сам хлопотал о визах, сам выдавал деньги и т. п. И эту свою работу ревниво оберегал от всех, хотя по складу характера не имел никаких способностей к конспиративной работе. Все штабные суммы находились в полном распоряжении генерала Кутепова. Он один обладал правом производить какие бы то ни было выдачи».
Вот почему он быстро привлек к себе внимание чекистов…
Кутепов искал того, кто стал бы вождем эмиграции, и нашел его в лице великого князя Николая Николаевича, дяди покойного императора.
Плевицкая плохо ориентировалась в эмигрантских интригах. Но муж мог ее просветить. Военные, как правило, симпатизировали Николаю Николаевичу.
В начале Первой мировой войны он был назначен Верховным главнокомандующим и стал самой популярной в стране фигурой. Даже император оказался в тени. Но военные действия складывались для русской армии не очень удачно. В августе 1915 года император отправил Николая Николаевича на Кавказ и принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего.
Николай Николаевич сильно обиделся на императора. Полагал, что руководил бы армией, а может быть, и всем государством лучше, чем его племянник Николай II. В отличие от других членов императорской семьи он вовремя эмигрировал и остался жив.
Первого ноября 1922 года Кутепов писал в Белград Александру Александровичу Лодыженскому (в войну тот был начальником канцелярии гражданского управления Императорской ставки):
«Я окончательно убедился, что работать на наше общее дело можно, и если не сидеть сложа руки, то результаты будут огромные.
Великий князь Николай Николаевич уже не ждет того момента, когда к нему обратится весь русский народ, а готов встать во главе национального движения, когда к нему обратятся: национальные комитеты, парламентские комитеты, промышленные круги и монархисты. Я решил переговорить со всеми этими организациями. А приехав сюда, принимаю все меры, чтобы Петр Николаевич немедленно командировал генерала Миллера с кем-нибудь к Великому князю Николаю Николаевичу, чтобы уговорить его принять представителей организаций хотя бы секретно; затем надо поехать в Париж, где организовать это паломничество.
Сейчас почти во всех иностранных государствах растет сознание, что с советской властью иметь дело нельзя, поэтому они начинают искать антибольшевистскую организацию, но, к великому нашему стыду, такой найти не могут. Для меня ясно, что наступил момент создания сильной и авторитетной организации».
А Петр Николаевич Врангель отказался заниматься тайной работой против Советской России, чтобы не испачкаться. Писал генералу Миллеру 29 июля 1923 года: «Всю жизнь я привык нести ответственность за свои действия и никогда не подписывал имени моего внизу белого листа, хотя бы этот лист был в руках самого близкого мне человека».
Здесь их пути с Кутеповым разошлись. Более того, они почти что возненавидели друг друга. В начале 1924 года Петр Николаевич писал генералу Шатилову о Кутепове: «Вот уже год, как он сидит здесь, ничего не делая и отказываясь от всякой работы, мною предлагаемой. В то же время он пытается самостоятельно что-то делать, то посылая каких-то своих представителей в Балтийские страны, то пытаясь вести свою разведку в России. Всё это лишь затрудняет мою работу и дает повод к созданию слухов о каких-то расхождениях в верхах Армии».
В эмиграции Павел Николаевич Шатилов очень сблизился с Врангелем. Выпускник Академии Генштаба, Первую мировую Шатилов завершил генерал-квартирмейстером штаба Кавказской армии. Деникин поручил ему командовать 4-м конным корпусом, в мае 1919 года произвел в генерал- лейтенанты. В декабре 1919 года назначил начальником штаба Добровольческой армии. Такую же должность Шатилов занимал у Врангеля, который произвел его в генералы от кавалерии, — возможно, в благодарность за то, что тот помог сместить Деникина с поста главнокомандующего и занять его
