— Вы состояли в интимных отношениях с Эйтингоном? — Вопрос явно не относился к делу.
— Я никогда не продавалась, — ответила Плевицкая. — Подарки получала от обоих. А если мой муж одалживал у него деньги, то я этого не знаю.
— Как же так? Вы ведь сами говорили на следствии, что Эйтингон одевал вас с ног до головы.
— Нет. Так я сказала случайно.
— Русских нравов я не знаю, — недовольно констатировал судья, — но все-таки странно, что жену русского генерала одевал человек со стороны.
Надежда Васильевна с мужем подолгу гостили в фешенебельном особняке Эйтингонов в районе Тиргартена в Берлине. Плевицкая участвовала в вечерах и приемах, которые часто устраивала эта хлебосольная и гостеприимная семья. Макс Эйтингон действительно давал Плевицкой деньги, потому что они с женой ценили ее как певицу. Надежда Васильевна дружила с Миррой Яковлевной Эйтингон.
Первая книжка воспоминаний Плевицкой вышла тиражом в три тысячи экземпляров. Из них 50 — нумерованных — предназначались для подарков. Первый Плевицкая 1 января 1925 года преподнесла жене Эйтингона с надписью: «Мирре Яковлевне, нежно любимому другу моему, радости моей светлой, благодаря которой „Дёжка“ снова узнала счастье, и до конца дней своих „Дёжка“ не разлюбит и не забудет свою „Фею“». И вторую книгу тоже подарила Мирре Яковлевне: «Фее моей любимой. 23 декабря 1929 г. Париж».
В молодости Мирра Яковлевна играла у Константина Сергеевича Станиславского в Московском Художественном театре. Она выходила на сцену в премьере «Синей птицы», поставленной Станиславским в 1908 году по пьесе бельгийского драматурга Мориса Метерлинка. Но Мирре пришлось покинуть театр, потому что власть запретила артистам-евреям играть на столичной сцене.
Она в ту пору была замужем за Борисом Иосифовичем Харитоном, редактором газеты «Речь». Потом у нее начался роман с драматургом Осипом Дымовым. Ревнивый муж стрелял в счастливого соперника. Все остались живы. Но Мирра Яковлевна ушла от мужа, оставив его с маленьким сыном Юлием.
Гениальный физик Юлий Харитон станет одним из создателей советского атомного оружия, академиком, трижды Героем Социалистического Труда. В конце 1920-х годов он несколько раз побывал у матери в Берлине, что тщательно скрывал. Его отца, Бориса Харитона, выслали из Советской России в 1922 году. Он жил в Риге, редактировал русскую газету «Сегодня». В 1940 году в Латвию вошла Красная армия, чекисты арестовали Бориса Харитона, и он погиб в лагере. Его сын академик Юлий Харитон стал невыездным, ходил с приставленной к нему охраной. Мать Юлия, Мирра Яковлевна, в эмиграции вышла замуж третьим браком за Макса Эйтингона.
Во время суда в Париже над Плевицкой имя Макса Эйтингона прозвучало в самом негативном для него контексте. Слухи о его причастности к похищению генерала Миллера быстро достигли Палестины, куда уехали Эйтингоны после прихода нацистов к власти. В Палестине он создал Институт психоанализа.
Макс Эйтингон счел необходимым отправить в местную газету «Гаарец» письмо:
«С удивлением узнал я о том, что был связан с похищением русского генерала Миллера, о чем примерно год назад с содроганием прочитал в газетах.
Это верно, что г-жа Плевицкая и ее муж, генерал Скоблин, посещали нас, меня и мою жену, во время нашего пребывания в Париже, так же как и несколько лет назад, когда мы жили в Берлине. Многим читателям газеты „Гаарец“ известно, что г-жа Плевицкая — популярная русская певица, и мы были ее поклонниками и приятелями.
Жуткие события, которые привели к суду во Франции, произвели на нас угнетающее впечатление. Однако вынесенный приговор не имеет ко мне никакого отношения. В течение примерно тридцати лет я имел в Берлине медицинскую практику, ни на что другое не отвлекаясь. Я сожалею, что перед тем, как опубликовать материал о моей причастности к делу о похищении, ко мне не обратились за разъяснениями».
Макс Эйтингон умер в 1943 году, его жена ушла из жизни четырьмя годами позже. Но разговоры о двойной игре, которую будто бы вел признанный мастер психоанализа, не прекращаются и по сей день.
Скоблин, как уже говорилось, всегда сопровождал Надежду Васильевну. Ради жены Николай Владимирович оставлял свои обязанности в Корниловском полку. Когда гастроли в Америке затянулись, в начале 1927 года Врангель освободил его от командования корниловцами. В Европу Надежда Васильевна и Николай Владимирович вернулись только весной 1927 года. Обиженный Скоблин задал вопрос: почему его отстранили?
В приказе № 24, подписанном 9 сентября 1927 года, председатель РОВСа барон Врангель пояснил: «Ввиду отъезда командира Корниловского Ударного Полка генерал-майора Скоблина в Америку, генерал-лейтенант Витковский вошел с представлением об освобождении генерал-майора Скоблина от должности командира полка. Представление вызывалось невозможностью для генерал-майора Скоблина продолжать из Америки руководить жизнью части, находящейся в Европе».
Владимир Константинович Витковский Первую мировую войну закончил командиром полка, в Гражданскую командовал Дроздовской дивизией, 2 октября 1920 года у Врангеля принял 2-ю армию и стал генерал-лейтенантом… Но если кто-то и недолюбливал Скоблина, то многие ценили. Генерал Шатилов позаботился о его возвращении в Корниловский полк. Убедил Врангеля: причина увольнения из полка — «личное генерала Витковского
