из его товарищей, Ибрагим ад-Дури, продолжает его дело. Мой привет ему.
На некоторое время Карлос улетел в Бейрут, где начал активную подготовку бойцов на одной из тренировочных баз, попутно формируя собственную организацию революционеров-интернационалистов. Он обратился к «Революционным ячейкам», которые были его сетью еще в бытность НФОП. Сильно поредевшие и обезглавленные (Уилфрид Безе был убит в Энтеббе), они являли собой сообщество преданных делу революции борцов, не стесняющихся контактов с «господином Тротилом». Они были ребята что надо. После Безе командовал сетью другой старый знакомый Карлоса — Йоханнес Вайнрих. Через два месяца после операции против израильского самолета в аэропорту Орли Вайнрих был схвачен полицией и провел в тюрьме восемь месяцев, после чего был отпущен на поруки. Как только он переступил ворота тюрьмы, так тут же скрылся в неизвестном направлении, после чего был объявлен в розыск. Предложение Карлоса он принял с большим удовольствием.
Первым делом Вайнрих попытался вернуть Ганса-Йохима Кляйна, который к тому времени отдалился от Карлоса и скрывался от посторонних глаз в лесной альпийской глуши. Встречу нельзя было назвать приятной. В беседе с Вайнрихом он срывался на крик, пытаясь убедить его, что вооруженная борьба — это всего лишь бизнес.
— Я не хочу иметь никакого отношения ни к Народному фронту, ни к Карлосу лично, — выпалил Кляйн.
— Ты понимаешь, Ганс, что просто так, не заплатив свою цену, из борьбы не выходят, — сухо сказал Вайнрих на прощание.
В этот же день Ганс-Йохим Кляйн сбежал в Милан. Весной 1977 года он отправил свой пистолет вместе с покаянным письмом в «Шпигель», где рассказал обо всем, что ему известно. В письме он сказал, что если его революционные друзья узнают, где он скрывается, то казнят его, поэтому он намерен пробыть в бегах до конца своих дней. Так как фактически он дал показания против своих товарищей, у него был определенный смысл опасаться возмездия.
Однако Карлос, успевший привязаться к нему за то время, что они пробыли во время и после операции в ОПЕК, не думал о мести: он был впечатлен этим предательством. Потом он мне как-то скажет:
— Он дезертировал в 1977 году, тщетно попытавшись воспользоваться «правом на возвращение в Израиль». Пробыв в течение 20 лет под защитой полиции, был арестован и экстрадирован в Германию (за ОПЕК), несмотря на его просьбу о высылке в Австрию. Был приговорен во Франкфурте к очень мягкому наказанию в девять лет лишения свободы после сфабрикованного судебного процесса, прошедшего за закрытыми дверьми. Он сделал свой выбор.
13 октября 1977 года Суахилия Андрос вместе с другими членами НФОП захватывает «Боинг-737», летевший из жуткой Сомали. 86 пассажиров тут же становятся заложниками с ценником в $15 миллионов долларов и требованием немедленного освобождения немки Ульрики Майнхоф и Андреаса Баадера — двух героев-немцев. А потом началась чехарда со взлетами и посадками: за пять дней «Боинг» садился в Италии, Бахрейне, Южном Йемене, Дубае и на Кипре. Кто-то сейчас подумает — вот это путешествие! После того как самолет совершил посадку в аэропорту Могадишо в Сомали, угонщики заявили, что до истечения ультиматума остается ровно полтора часа. Ожидающие их зеленые береты из Западной Германии начали штурм, забросав салон осветительными гранатами. Андрос укрылась в туалете и оттуда вела огонь по штурмующим. Ответной очередью ее вынесло в проход — врачи насчитали в ее теле семь пуль. Когда ее несли на носилках, вся пульсирующая от смертельных ран, молодая, в майке с портретом Че, она кричала, что Палестина будет свободной, а арабы победят. То ли случайно, то ли по воле провидения — только она одна из всей группы осталась жива.
Для Вади Хаддада эта акция в Сомали стала последним аккордом — он скончался 28 марта 1978 года в возрасте 51 года, оставшись в памяти арабов самым выдающимся палестинцем. Согласно официальной версии, он умер в ГДР, предположительно от лейкемии; по некоторым данным, его отравили сотрудники «Моссада», использовавшие для этого отравленные шоколадные конфеты.
После его смерти старинный приятель Джордж Хабаш заявил, что Вади был для палестинских борцов Че Геварой, гуманистом и революционером, который ненавидел зло. Подписался бы под этими словами Карлос? Безусловно.
Смерть учителя стала сильным ударом для него. При этом теперь он мог рассчитывать на полную благосклонность арабских правительств, ранее связанных с Хаддадом.
Карлос изменил и тактику: теперь он не зацикливался только на одном деле, а брал в разработку сразу несколько операций, причем иногда в разных странах. Для этого ему требовались все новые и новые люди. И не только солдаты вооруженной борьбы, но и попутчики, в обязанности которых входила слежка, наблюдение за объектом, переправка оружия и боеприпасов. Нужны были и «гражданские», не обладающие статусом члена организации, но зато обладающие мастерством изготовления фальшивых документов и другими не менее важными навыками.
Его первый боевой интернационал пополнили сирийцы, палестинцы, немцы и другие представители разных революционных групп. Костяк же организации был собран из разрозненных «Революционных ячеек», которые переориентировались с НФОП на Карлоса. Еще одним ценным и незаменимым приобретением оказался офицер сирийской разведки Абу Хакам (Али аль-Исса).
— В каком-то смысле мы сформировали часть современной истории, и я должен сказать, что мы совершили прорыв в арабском мире гораздо более масштабный, чем большинство других организаций, которые были там много лет до нас. И я очень горжусь этим. Американцы и саудиты охотились на нас, на меня, и я не знаю, сколько было заплачено Саудовской Аравией, но я уверен, что это было много миллионов долларов. Из-за беспрецедентной охоты на нас мы работали тайно, не выпускали коммюнике, делали свою работу и были лучшими во всем мире. И это не болтовня, это историческая правда, и они ничего
