ребенку в семье, имя Ильич. Мы с моим братом Лениным назвали нашего младшего брата Владимиром. В контексте той эпохи подобный выбор был, пожалуй, дерзким вызовом обществу, но отец вряд ли серьезно рисковал — он всегда был близок к кругам находившихся у власти военных и гражданских политиков — соратников по борьбе, старых друзей, родственников…
Ильич вспоминает, что данные ему и его братьям имена громко и ясно заявляли об отношении семьи к знаковым фигурам революционной борьбы. Все великие люди, зачисленные в его личный пантеон, посвятили себя борьбе за освобождение человека: Ленин, Сталин, Гайтан — глава Либеральной партии Колумбии, Сиприано Кастро — президент Венесуэлы с 1899 года, убежденный националист, Мао Цзэдун, Морасан — объединитель Центральной Америки, Густаво Мачадо — легендарный глава венесуэльской компартии, Гамаль Абдель Насер, Фидель Кастро, Че Гевара… И, разумеется, отец!
— Мировосприятие отца влияло на формирование моего политического сознания, я воспитывался на примерах жизни великих людей — властителей дум и символов революционной борьбы в XIX–XX веках. Эти люди были для меня образцом для подражания, ведь их замыслы и деяния выходили за рамки жизни одной отдельно взятой страны и влияли на весь мир.
Ильич Рамирес Санчес родился в городке Сан-Кристобаль, в западном штате Тачира, где религиозный фанатизм парадоксально сочетался с левыми идеями. В этом смысле воплощением такого симбиоза являлся отец Ильича Рамирес Навас: в детстве он был истовым католиком и даже поступил в духовную семинарию Святого Фомы Аквинского, но, как и Сталин, позднее порвал с религией и объявил себя воинствующим атеистом. Он вспоминал, что почти три года ему потребовалось для того, чтобы понять фарисейство церковников.
В начале 1930-х годов Рамирес Навас плюнул на обучение, собрал фанерный чемодан и отправился в родной городок Мичелена. Однако в отчем доме ему не суждено было задержаться надолго: вскоре его выдворили за укрывание беглого преступника и коммунистические взгляды.
Впрочем, Рамирес Навас не отчаивался. Он уехал в Колумбию, где поступил в боготский Свободный университет, чтобы обучиться на юриста. Там и произошло его знакомство с трудами Карла Маркса и Владимира Ленина, которые изменили всю его дальнейшую жизнь. Свои первые шаги на революционном поприще он сделал, познакомившись с выдающимися коммунистическими деятелями Колумбии — Хорхе Гайтаном и Густаво Мачадо. Последний был лидером запрещенной в Венесуэле Коммунистической партии. Неудивительно, что в родной городок Рамирес Навас вернулся убежденным марксистом-ленинцем, агитатором и опытным заговорщиком.
В то время по Венесуэле вовсю гулял ветер перемен: в 1935 году в возрасте 79 лет скончался диктатор генерал Хуан Винсенте Гомес, человек жесткий и деспотичный. Вот что рассказывает нам о нем свободная энциклопедия:
«С течением времени он начал не только жестко подавлять мятежи, но и подвергать репрессиям тех, кто лишь критиковал его по отдельным вопросам. Под благовидным лозунгом “Союз, мир и работа” суды безжалостно отправляли таких лиц в тюрьмы или приговаривали к дорожным работам. У попавших в немилость землевладельцев конфисковывали имения, отбирали собственность. Даже родного брата Гомеса, заподозренного во властных амбициях, в 1923 г. устранили физически».
Да, он не пожалел брата — это много о чем говорит.
Старая оппозиционная элита была разгромлена или изгнана из страны, а новая долгое время не могла оформиться. Неожиданные для диктатора волнения произошли лишь в 1928 году — они сопровождались студенческими антиправительственными демонстрациями. Режим ответил мобилизацией и казарменным положением: не только все военнослужащие, но и слушатели Военной школы и почетный караул были поставлены под ружье. В итоге армейские патрули совместно с полицией жестко подавили выступления. А через некоторое время в Каракасе вспыхнул военный мятеж… В конце концов смерть Гомеса в 1935 году вызвала небывалое ликование, частично превратившееся в суд Линча над его ближайшими соратниками. Но теперь Венесуэла вздохнула полной грудью политической вольницы. Именно в это время в большую политику вступает Рамирес Навас — и не как рядовой боец, но как один из основателей партии «Демократическое действие».
Однако эйфория от свободы длилась недолго: когда партия пришла к власти на волне революции в 1945 году, Хосе понял, что новая власть его товарищей не сильно отличается от прежней. Есть выражение, что язык до Киева доведет. Рамиреса он довел до тюремной камеры. Идейный борец за свободу не скрывал своего разочарования и вовсю критиковал новый режим, клеймя его позором за подавление гражданских свобод. После освобождения он примкнул к компартии, симпатизировавшей Советской России. Выступая как неистовый революционер, он обрушивался на партаппаратчиков за их консервативность и нежелание мыслить в ленинских масштабах. Так что и здесь он остался свободолюбивым одиночкой.
Махнув рукой на политические распри, он занялся частной адвокатской практикой и стал вполне успешным и востребованным адвокатом в Сан- Кристобале. Там он и познакомился с матерью будущего легендарного революционера Эльбой, которая, в отличие от мужа, была набожной католичкой. Ничего не скажешь: плюс на минус дает плюс. Всю семейную жизнь она будет сражаться с «грубыми» убеждениями Рамиреса Наваса, но одержать верх так и не сможет. Даже речи о том, чтобы малыш Ильич пошел учиться в семинарию, в этой семье быть не могло.
