Вампир старался говорить уверенно, но его голос дрожал. Голос хищника, прожившего на этой планете не одну сотню лет, дрожал перед каким-то бесполым созданием!
Катиджану вдруг стало смешно – когда остальным по-прежнему было страшно. Чтобы не подставлять их, он старательно сдержал улыбку.
Серапис быстро потерял интерес к вампиру, и тот, несомненно, был этому рад. Теперь чудовище расхаживало перед рядами пленников, разглядывая их немигающими мутно-зелеными глазами. Очевидный испуг саламандр не впечатлял его – кажется, даже раздражал.
– Я ожидал большего, – равнодушно заметил Серапис. – Когда я узнал, что готовится восстание, я надеялся, что вы порадуете меня. Следить за этим миром непередаваемо скучно, вы могли бы меня развлечь.
«Следить за этим миром»? Похоже, слухи были верны: чудовища действительно покинули Сивиллу. Не навсегда, конечно, но наивно было полагать, что они будут сидеть без дела в одном кластерном мире и терпеливо ждать, пока им вернут Небесный Опал. Вряд ли им даже нужен этот камень, его, скорее всего, пожелала получить Аурика. А они хотят охотиться и убивать, расширять свое влияние, создавая свою империю.
Серапису по какой-то причине досталась роль правителя Сивиллы, и не похоже, что он ею гордится.
Пока Катиджан размышлял об этом, насекомые, до этого остававшиеся лишь пятнами на стенах и потолке, двинулись с места. Они подползали к пленникам, касались их, забирались на одежду и даже на открытую кожу. Было заметно, как сильно саламандрам хочется сбросить их – или уничтожить пламенем. Но они не решались, слишком велик был их инстинктивный страх перед Сераписом. Он оставался для них стихией, Катиджан не знал, сколько им потребуется времени, чтобы хотя бы начать сопротивляться ему.
Способны ли они на это? Или другие элементали? Или хоть кто-нибудь в этом мире?
Кто-нибудь, кроме Катиджана.
– В вас есть что-то близкое мне, но так мало, что это неважно, – вздохнул Серапис. – Сколько вы уже здесь? Час, два? И вы ничего не сделали… Совсем ничего! Где пожар? Где битва до крови? Вы верите во что-то настолько сильно, что готовы это защищать, и это похвально. Но в конечном итоге, вы такие же пустые, как и те, кто уже склонил голову. Об этом я и сожалею. Какой смысл преследовать добычу, которая уже легла? Это бойня, простое ремесло мясника, вот на что вы меня обрекаете!
Понятно, что его зацепило. Пока другие чудовища охотились и громили миры, он был вынужден бездействовать в Сивилле. Он попробовал причинить боль элементалям, когда уничтожил их деревья, и у него это получилось. Но Серапис понимал, что это слишком ничтожное достижение для существа его силы. Он чувствовал себя слабейшим из уцелевших чудовищ, и это его раздражало.
Продолжая говорить, он проходил мимо рядов пленников, смотрел на каждого из них, но никогда не останавливался – пока не добрался до Катиджана. Вот тогда он замер, и его речь оборвалась на полуслове. Непроницаемые зеленые глаза смотрели в глаза цвета горного льда – впрочем, Катиджан не был уверен, что заклинание не изменило их.
Ему было любопытно, почему остановился Серапис. Он почувствовал действие артефакта? Или сразу же увидел сквозь него? Но тогда это конец. Сообразив, что перед ним представитель Великих Кланов, он наверняка обрадуется – он получит долгожданное развлечение! Катиджан прекрасно знал, что его смерть будет значить для чудовища больше, чем убийство двадцати саламандр.
Вот теперь-то ему точно следовало испугаться! Смерть стояла прямо перед ним и смотрела ему в глаза. Насекомые Сераписа не остались в стороне, Катиджан чувствовал, как они ползают по его коже. Ему было все равно…
Ему было все равно! Его не покидало безразличие, как и перед любой другой дракой. Если будет нужно – он сразится. Возможно, выиграет, а может, проиграет и погибнет, но это в любом случае будет воля судьбы, от которой бессмысленно бежать. А если так, то зачем ослаблять себя лишним страхом?
В этот момент Катиджан наконец понял, почему так и не смог испугаться чудовища. Он никогда не боялся своих противников – а перед ним был всего лишь противник.
Да, Серапис был легендарным чудовищем, его сила казалась безграничной, он один мог убить всех, кто остался в этом городе, и в прошлом его даже считали богом.
Но ведь и он, Катиджан Инанис, не одно из насекомых, подчинившихся воле своего повелителя! Он – потомок того, кто однажды победил Сераписа. Плоть от плоти, кровь от крови. Он – единственный в своем клане, кто знает первозданное заклинание, оставленное Огненным королем как оружие против чудовищ. Вряд ли он уже достаточно силен, чтобы легко и непринужденно победить Сераписа прямо сегодня. Но он точно не ниже, чем это существо, а значит, не обязан преклоняться перед ним. В конце концов, это он на своей родной планете, а не Серапис, почему хозяин должен склонять голову перед незваным гостем?
В отличие от саламандр, Катиджан мог вырваться из этого зала. А значит, даже за запертой дверью он не был в плену, потому что истинный плен – это страх и бессилие, а он добровольно решил остаться. Все это колдун неожиданно увидел в себе, и теперь оставалось лишь узнать, что увидел в нем Серапис.
Сила чудовища, какой бы космической она ни была, не помогла ему распознать действие артефакта, созданного кланом Арма. Хотя чему удивляться?
