клочьями.
Не обнаружив возле антенны ничего интересного, Клим снова вывел униход на дорогу. Скоро та начала ветвиться, а из-за горизонта одно за другим стали выплывать странные причудливые сооружения. Клим смотрел вперёд с нетерпением и живым интересом. Это был город, настоящий город, построенный руками неведомых разумных, а не причудливая игра слепых сил природы. Но как разрушен этот город, неторопливо встающий из красноватого песка! Повсюду торчат обнажившиеся лохмотья каркасов, горбатятся изломанные, обкусанные контуры стен, полузасыпанные песком. Все это похоже на разрушения, причинённые жестокой безжалостной войной. Но, присмотревшись, Клим понял, что здесь похозяйничала рука ещё более жестокая и неумолимая — рука времени. Развалинам были многие сотни, если не тысячи лет.
В стороне от развалин Клим заметил большое приземистое здание. Оно стояло на самой границе голых песков и своей монолитностью резко контрастировало с окружающим его дряхлым разлагающимся миром. Клим повернул униход и включил радиометр: прибор фиксировал плавно растущий уровень радиации, характерный для плутониевого цикла распада. Это была действующая атомная станция.
Прямоугольной формы здание не имело окон. Зато в торцах были двери, и к каждой из них вела ухоженная дорога без следов заноса песком. Клим снизился и несколько раз прошёл бреющим полётом над самой крышей. Он почему-то надеялся, что двери откроются и из станции кто-нибудь выйдет. Но здание оставалось безжизненным, как каменная глыба. И тогда Клим повёл униход на посадку.
Он подумал, что, учитывая наставления Лобова, садиться вряд ли стоило, но размышлять и колебаться уже было некогда. Клим мастерски посадил униход неподалёку от одной из входных дверей. С минуту он сидел в кабине, поругивая себя за поспешность, а заодно осматриваясь, затем — надо же доводить дело до конца — взял скорчер и выпрыгнул на песок. Осмотревшись ещё раз и не заметив ничего подозрительного, — лишь высоко в небе парили крылатые ящеры, — Клим взял скорчер под мышку и направился к двери. Но едва он ступил на гладкую поверхность дороги и сделал по ней первый шаг, как откуда-то из недр здания станции вырвался оглушающий вой и застыл на нестерпимо высокой, леденящей кровь ноте. В первое мгновение Клим растерялся. Потом сошёл с дороги. Вой мгновенно оборвался, а наступившая тишина показалась похожей на небытие. Ну и ну! Такого неистового концерта он не только не ожидал, но, пожалуй, и не слышал ещё ни разу в жизни.
«Лобов прав, на этой планете надо держать ухо востро!»
Клим повернулся, чтобы идти к униходу, и заметил двуногого ящера, который грузно скакал к станции, бревном оттопырив хвост. Это был один из самых гигантских хищников, созданных природой, — тираннозавр: громадная морда, огромные, прямо посаженные глаза, крохотные, почти неразличимые, передние лапки и массивные задние ноги с чудовищными когтями. Штурман с беспокойством отметил, что хищник несётся прямо на униход. Рисковать и подпускать это чудовище вплотную не было никакого смысла. Клим вскинул скорчер к плечу, повёл стволом, выцеливая ящера, и плавно потянул спусковой крючок. Лучевой удар настиг тиранозавра в прыжке. Тот вспыхнул и уже обугленным упал на песок.
Клим вознамерился было подойти ближе и внимательно осмотреть, но, мысленно сопоставив все только что происшедшие события, передумал и круто свернул к униходу. Когда он открыл дверцу кабины, по песку скользнула какая-то тень. Клим поднял голову: несколько птеродактилей, отделившись от общей стаи, быстро набирая скорость, пикировали прямо на него. Клим занёс было ногу, чтобы вскочить в униход и захлопнуть за собою дверцу — казалось, что могут сделать крылатые ящеры могучей боевой машине, — но его остановило тревожное, скорее интуитивное, чем сознательное чувство. Да, на него пикируют совершенно безобидные, с земной точки зрения, ящеры. Но ведь это не Земля, а Меза! Совсем неподалёку бесследно исчез гиперсветовой корабль, рядом, рукой подать, в окружении развалин работает атомная станция. Неправомерные земные аналогии погубили немало космонавтов. Кто знает, каковы цели и возможности стремительно приближающихся к униходу крылатых созданий? И когда птеродактили ворвались в зону опасной близости, он, стиснув зубы, навскидку ударил из скорчера. Несколько птеродактилей вспыхнули облачками дымного пламени и рассеялись в воздухе, лишь пепел медленно-медленно потянулся к земле. Стая со скрипучими криками тотчас же шарахнулась в сторону. Клим опустил скорчер к ноге. Оглядевшись, он заметил другую стаю крылатых ящеров, которые парили над трупом тиранозавра. Время от времени то один, то другой из них пикировал на сожжённого гиганта и снова круто набирал высоту. Понаблюдав за этим хороводом, который, по-видимому, предшествовал богатому пиршеству, штурман сел на водительское место, захлопнул дверцу и поднял униход в воздух.
Небо над городом было пыльным и мутным, словно от почвы поднимались древние гнилые испарения. Климу чудилось, что он ощущает мертвенный запах тлена, который навечно повис над развалинами. Что же произошло с теми, кто в своё время строил все это на краю пустыни? Навсегда покинули родную планету? Уничтожили друг друга в изнурительных войнах? Стали жертвами какого-то космического катаклизма? И как совместить весь этот тлен с действующей атомной станцией?
Завершая широкий круг над городом, Клим собирался взять курс на «Торнадо», когда заметил вдали ещё одно здание. Над ним торчал не то шпиль, не то антенна. Пока Клим гадал, что это такое, шпиль начал мягко и непринуждённо изгибаться, точно резиновый, и прямо на глазах изумлённого Клима превратился в огромную, вытянутую кверху петлю…
Глава 4
Подняв глайдер в воздух и сделав несколько широких кругов над «Торнадо», Лобов мысленно одобрил действия Штанге. Местность отлично просматривалась, а пустыня была такой безбрежной, что встреча с крупным зверем казалась просто невероятной. Что же тогда случилось с «Ладогой»? Трагедия? Чудо?
Постепенно расширяя зону поиска, Лобов вскоре заметил на ровной поверхности песка характерный кратер. Он снизился и прошёл на высоте нескольких метров. Сомнений быть не могло это стартовая воронка, след отдачи ходового двигателя «Ладоги» при взлёте. Так вот как обстоят дела! «Ладога» все-таки приземлялась здесь и не была ни уничтожена, ни перевезена в другое место. Она стартовала обычным образом, просто-напросто сменив район базирования. Такое нередко случается в практике разведывательных групп, но как Штанге, опытный космонавт, мог сменить стоянку, не предупредив базу? Почему после этого связь с «Ладогой» прекратилась?
Лобов зашёл на посадку и притёр глайдер в нескольких метрах от стартовой воронки. Он вышел из машины. Ноги по щиколотку утонули в сыпучем песке. Обходя по краю воронку, Лобов наступил на что-то твёрдое. Он нагнулся, нащупал в песке предмет и выпрямился, держа его в руке. Это был лучевой пистолет. Лобов, как мог, очистил его от песка и обнаружил, что из пистолета дважды стреляли. Так зафиксировал счётчик выстрелов. Долго он разглядывал маленькое, но грозное оружие, лежащее на ладони. Кто и в кого стрелял из этого пистолета? Почему исправное оружие брошено, как ненужная вещь?
Спрятав пистолет в сумку, Лобов продолжил осмотр и метрах в тридцати от воронки наткнулся на полузанесенный песком, обуглившийся труп небольшого животного. Рассмотрев свою находку внимательнее, Лобов понял, что животное, скорее всего ящер, было сожжено лучевым ударом. В него стреляли, очевидно, из того самого пистолета, который сейчас лежал в сумке. Для этой рептилии за глаза хватило бы и одного импульса, но стреляли почему- то дважды. Стрелявший хотел исключить любую случайность?
Не обнаружив больше ничего интересного, Лобов вернулся к глайдеру. Последний раз оглядывая красноватые пески, мутное небо и тусклое солнце, он задержал взгляд на маленькой чёрной точке, едва различимой в вышине. Несколько секунд, щуря от напряжения глаза, он следил за ней, а потом опустил на глаза очки-телескопы. При двадцатикратном увеличении точка обернулась огромной птицей, величаво парящей над пустыней на широко раскинутых крыльях. Это был гигант мира летающих птеранодон с размахом крыльев никак не менее пяти метров. Что он высматривает здесь, в пустыне, где нет ничего живого? В глубоком раздумье Лобов поднял глайдер в воздух.
Вернувшись на «Торнадо», Лобов застал Кронина в кают-компании за приготовлением пищи.
— Корабль к старту готов, вот и решил заняться, пока есть время, — сказал он, словно оправдываясь. — Кто знает, до кухни ли потом будет.
Лобов кивнул головой в знак одобрения, опустился в кресло, взял со стола одно из аппетитных яблок и откусил.
— Как Клим?
— Разведку закончил, возвращается, — инженер ловко укладывал приготовленные блюда в консерватор. — Никого не обнаружил, но, по-моему, наткнулся на что-то сенсационное. Уж слишком бесстрастный у него голос.
Лобов лениво жевал яблоко, погруженный в свои мысли. Кронин закрыл крышку консерватора, задвинул в кухонный отсек и сел рядом с командиром.
— А какие у тебя новости?
— Нашёл стоянку «Ладоги». Она ушла своим ходом не больше трех дней назад, даже стартовую воронку не успело засыпать.
— Своим ходом? — поразился инженер.
Лобов кивнул и, перегнувшись назад, бросил остаток яблока в утилизатор.
— Подожди, — недоуменно сказал инженер, морща высокий лоб, — но ведь связь с «Ладогой» прервалась ещё неделю назад! Выходит, они несколько дней преспокойно стояли здесь, а выйти на связь с базой не пожелали?
— Выходит, так.
Кронин недоверчиво качнул головой.
— А ты уверен, что они стартовали всего три дня назад?
— Уверен. Иначе от стартовой воронки не осталось бы и следа. А потом я проверил по радиоактивным изотопам кремния, что образовались при отдаче двигателя. Получается, около двух суток, с точностью до нескольких часов.
— Тогда я ничего не понимаю!
Лобов согласно кивнул и, помолчав, добавил:
— Возле самой воронки я нашёл исправный пистолет, из него дважды стреляли. А метрах в тридцати валялись останки сожжённого ящера.
— Так, — тон инженера становился все более озабоченным, выходит, там была драка?
— Уж очень невелик ящер-то, с зайца величиной. — В голосе Лобова звучало сомнение.
— А что за ящер?
