родители и мы послужили им и ничего хорошего не выслужили. Пора выходить из изоляции и вливаться в поток мировой цивилизации, возвращаться в общую семью. А ситуацию удержим. Народ у нас образованный, поймет, если грамотно разъясним. Главное без крови. Накупались в ней, достаточно. Но лиха хлебнем. Не дом, огромнейшую страну капитально ремонтировать приходиться.
— Насчет крови ты правильно отметил. Уверен, что в документах съезда мы должны прямо сказать: впредь внутри страны и за рубежом отказываемся от применения силы по идеологическим соображениям и призываем всех последовать нашему примеру. И «мяч» перебросим на их сторону. А то они тоже хороши. Чуть, что: «демократия в опасности!» и морских пехотинцев туда. Посмотрим на их реакцию… Но какой бы она ни была, время дуэлей давно ушло…
Горбачев явно хотел продолжать свои импровизации, но звонок телефона прервал его.
— Да, в порядке и обещание не забыл. Кто рядом? Александр Николаевич, он советует мне в помощники по внешней политике Черняева… Мне тоже нравиться этот вариант…
Яковлев понял, позвонила Раиса Максимовна. И с молчаливого одобрения Генсека тихо удалился. Никогда после их беседы в посольском саду они с Горбачевым не говорили так откровенно. «Необычный все-таки Михаил Сергеевич человек. Почти загадка. И очень неожиданный в суждениях, редко совпадающих со взглядами ортодоксального коммуниста и партийного деятеля, каким он должен быть по биографии. Такое впечатление, что он всегда готов к любому повороту в деле. Как он о развитом социализме!? Будто ждал, что я об этом заговорю. Получается, что ему давно известно и понятно то, к чему ты только пришел. От Маркса явно отрекся, но считает себя ленинцем. Это все равно, что отпасть от Христа, но считать себя христианином. И как он завораживает, когда говорит. А эти чернющие, как бездна, глаза и красное пятно-метка на черепе будто отключают твое сознание от понимания смысла им сказанного, оставляя только блестящую форму. Что-то есть у него от артиста и проповедника. Прямо апостол демократии. Интересно, что бы он сказал, если завести разговор о реальном восстановлении частной собственности… А ведь придется».
Тройка + Раиса
В 70-е годы еще раньше отъезда Горбачева в Москву на работу секретарем ЦК, его друг молодости по комсомольской работе и единомышленник Эдуард Шеварднадзе был также переведен на высокую партийную должность. Москва доверила ему возглавить ЦК Компартии Грузии. Небольшого, но стратегически важного и сложного в политическом отношении региона. В советскую систему Грузия была включена на 4 года позже других республик. Причем в результате прямой военной помощи местным коммунистам в свержении буржуазного правительства, которое пришло к власти в марте 1917 года, после падения царизма.
Грузины все эти годы желали возврата к независимости. Но никто не хотел бороться за нее с могучей Москвой. Оставаясь де-юре в СССР, республика жила по своим теневым законам. В ней процветали подпольное производство, подпольная торговля, повсеместная коррупция и взятки. Чай, цитрусовые, вино вывозились в северные регионы под прикрытием потребительской кооперации с расчетами мимо бюджета. Жители черноморского побережья Грузии имели и необлагаемый доход с отдыхающих, приезжающих со всего Союза. Поэтому уровень жизни в республике был самым высоким в СССР. Особенно до начала правления Хрущева. Элита хотела самостоятельности, но открыто ставить это требование боялась, понимая, что народ может и не поддержать. Ведь от добра, как говориться, добра не ищут. Позже независимость пришла сама и оттуда, откуда не ждали.
Горбачевы и Шеварднадзе каждый год, иногда дважды в году продолжали отдыхать в Пицунде. Мужчины без конца обсуждали союзные и мировые проблемы. Жены — мужей, детей, родственников и жен соратников мужей. Иногда касались карьерных дел и перспектив мужей. Эта тема особенно волновала Раису. Провинциальный Ставрополь ее уже раздражал. В то же время Нанули Шеварднадзе в Москву не рвалась и нередко открыто заявляла, что Грузия должна быть свободной. При этом у Горбачевых эта откровенная крамола протестов не вызывала. Так формировалось и крепло их согласие по поводу будущих радикальных изменений в партии, советской системе и стране.
Когда с уходом Громыко освободилось место министра иностранных дел, Горбачев без колебаний пригласил на него Шеварднадзе. Одновременно он стал и членом Политбюро. На осторожные замечания некоторых «стариков» из ареопага о том, что «грузинский секретарь» не та фигура, которая способна быть проводником внешней политики такой державы, как СССР, Горбачев заявлял о необходимости таким способом заставить МИД отказаться от застарелых дипломатических концепций и методов. И что эта задача по силам только человеку, ранее с МИДом не связанному. Так в Политбюро сложилась «тройка» Горбачев, Яковлев и Шеварднадзе, способная проводить в жизнь задуманный переворот и отражать отчаянное сопротивление противников грядущей перестройки — туманной завесы кремлевской измены.
Перестройка понятие не новое. Не Горбачев его придумал. Для обозначения деяний власти по внедрению в государственную и общественную жизнь разного рода новинок оно применяется в России со времени императора Александра I. На практике это были разного рода усовершенствования, не затрагивающие идеологических, политических и экономических основ. Например, переименование центральных органов власти из коллегий в министерства, введение суда присяжных или всеобщей воинской повинности и т. п. Но при этом сохранялись в неприкосновенности те коренные устои, которые
