духовенство — и знания, и поведение — и стандартизировали богослужение рука об руку с государственной властью. В середине следующего века под началом Петра Могилы общеевропейскому примеру последовала и “греческая вера”.
Так ключевую роль в православной реформации стал играть не Константинополь, не Москва, а Киев — город, почти исчезнувший с культурной карты после монгольского разорения в 1240 году. Помимо тех причин, что обрисованы выше, успех Киева обеспечили и другие. Смутное время привело к изоляции Московской патриархии даже от восточнохристианского мира — в России утвердилось мнение, что за ее пределами истинной веры больше нигде нет. В Константинополе под властью турок наблюдалась попытка своеобразной реформации. Безуспешно: в 1638 году Кирилла Лукариса, которого обвинили в появлении упомянутого катехизиса с протестантским уклоном — да еще и сначала по-латыни, а затем уже по-гречески, — задушили по приказу султана Мурада IV из-за слухов о том, что патриарх подстрекает казаков к очередному набегу на Османскую империю. Церковный собор немедленно предал его анафеме за пристрастие к кальвинизму. В заочном соревновании с Кириллом победил Петр Могила и его модель перестройки церкви по римскому лекалу. Деяния киевского митрополита оставили отпечаток на всей православной цивилизации, особенно заметный в первые полвека после его смерти.
Брестская уния расколола восточнославянское население Речи Посполитой вообще и украинские элиты в частности между двумя церквями. Подобное разделение сохраняется на Украине и сегодня. Но вызванная этим междоусобица заставила общество по-настоящему глубоко задуматься над тем, что его объединяет: историей, культурой, религиозной традицией и прочим. При всей ожесточенности спора, несмотря даже на кровопролитие, эти распри дали зеленый свет новой политической и конфессиональной культуре, где есть место для дискуссии и плюрализма. Расположение Украины на линии разлома между восточным и западным христианством породило не одну “фронтирную” церковь, сочетающую наследие римской и византийской традиций — нередко так описывают только униатов, — а две. Православие тоже напиталось богословским и культурным богатством Запада в ходе “работы над ошибками” и адаптации к тем условиям, в которые ее поставила Брестская уния. В начале XVII века провести четкую границу между восточным и западным христианством на Украине было еще труднее, чем сейчас.
Вспыхнувшая тогда полемика вынудила Русь по обеим сторонам линии религиозного “фронта” пробудиться от долгого интеллектуального сна. Авторы дискутировали о крещении Руси, прошлом Киевской митрополии, правах церкви, положении Руси под властью литовских князей, участи православных подданных Короны, о монарших эдиктах и постановлениях сеймов. Тем, кто читал и принимал участие в политической, общественной и религиозной жизни, полемисты привили чувство идентичности, прежде им неведомое. Каковы бы ни были разногласия в вопросах веры, книжники возвели “народ руський” (
Глава 10. Казацкая революция
В 1648 году разразилось седьмое за пятьдесят с лишним лет казацкое восстание, вошедшее в историю под многими именами — от Хмельниччины до Национально-освободительной войны украинского народа. Предыдущие Речь Посполитая подавила, но в этот раз стихия бушевала слишком сильно. Война перекроила политическую карту Восточной Европы и стала отправной точкой истории казацкого государства — по распространенному мнению, первого издания современной Украины. Этот же катаклизм открыл России дорогу к участию в украинских делах. Отсчет взаимоотношений Украины и России как двух стран и народов принято вести именно с середины XVII века.
Поводом для вспышки возмущения стала коллизия того же рода, что и во время первого казацкого восстания — Криштофа Косинского в 1591 году. Магнат позарился на земли мелкого шляхтича-украинца Богдана Хмельницкого. Ему было за пятьдесят, и никто бы не заподозрил в нем руководителя будущего восстания — Хмельницкий служил королю верой и правдой, бился с турками, отведал плен, в 1637 году занимал должность войскового писаря. Когда его хутор отняли люди Александра Конецпольского, что правил на Украине несколькими староствами сразу, пожилой сотник без толку таскался по судам. Более того, влиятельные враги заперли его в тюрьму. Он бежал и подался на Запорожье, где непокорным сечевикам только вождя и не хватало — они избрали его гетманом. Это было в марте 1648 года. “Золотому покою” настал конец, грянула “Великая казацкая война”.
До этого момента все напоминало предыдущие восстания, однако Хмельницкий действовал не по шаблону. Перед тем как повести запорожцев на север, где их ждали не только богатые города и местечки, но и коронная армия, он поехал за помощью на юг. Нарушая привычные представления о степном фронтире, гетман предложил союз крымскому хану. Ислам-Гирей сам в поход не выступил, но дал добро ногайцам, кочевавшим к северу от Перекопа. Казаки одержали первую победу. Стереотип нашего времени рисует казака верхом на резвом скакуне, но в середине XVII века он обычно дрался пешим. Конницы на Запорожье почти не было, потому что ее содержание стоило довольно дорого. Только шляхта могла позволить себе боевого коня и еще одного-двух на смену. Наездники-татары прикрыли казаков с этого фланга. Теперь войско могло не только осаждать пограничные города с их примитивной фортификацией и отражать атаки в укрепленном лагере, но и выйти на битву с коронной армией.
Заключенный Хмельницким союз незамедлительно оправдал себя. В мае 1648 года украинско-татарские силы разбили два польских соединения: на Желтых Водах, у северной границы “запорожских вольностей”, и под Корсунем, на Киевщине. Помимо ногайской конницы (около четырех тысяч человек), успех восставшим обеспечил переход на их сторону реестровых казаков (около шести тысяч), что служили под знаменем Короны. Постоянно дислоцируемая
