людей, способных возделывать целинные земли. Чичиков у Гоголя как будто работает на общее благо, приобретая мертвых крепостных на вывод в Херсонскую губернию (с намерением заложить их государству). В действительности избыток земли и нехватка “душ” лили воду на крестьянскую мельницу — нигде им не жилось так вольготно, как в Причерноморье и Приазовье. В 1905 году надел крестьянского хозяйства в Таврической губернии (Крым и степи к северу) в среднем превышал 16 гектар, тогда как в Подольской и Волынской губерниях он был в четыре с половиной раза меньше.
Многовековая пропасть между оседлой лесостепью и Диким Полем, которую подчеркивали исламско-христианский фронтир и стык рубежей Османской империи, Польско-литовского государства и России, уходила в прошлое. Железные дороги связали земледельческие районы с Одессой и другими портами, благодаря чему украинская глубинка стала намного ближе к Средиземноморью и богатым европейским рынкам. Торговые пути по Днестру, Днепру и Дону, на протяжении почти всей истории Украины ненадежные из-за степных пиратов, теперь были безопасны и стимулировали экономический рост. Транспортная артерия, на которой викинги основали государство, только теперь заработала на полную мощность — единственной помехой оставались днепровские пороги.
Железнодорожный бум подстегнул урбанизацию, в первую очередь на юге. Городское население росло как на дрожжах по всей Украине. Перепись 1897 года показала, что Киев стал пятым городом империи, его население с начала 30-х годов XIX века выросло с 25 до 250 тысяч человек. Но и такой результат выглядел бледно на фоне Одессы, где в 1814 году было 25 тысяч, а на рубеже прошлого века — свыше 400 тысяч жителей. Города разбухали главным образом из-за стремительной индустриализации — Причерноморье с Приазовьем вышли на первое место и здесь. Население той же Юзовки до 1900 года увеличилось многократно и достигло 30 тысяч, а к 1917 году — уже 70 тысяч человек (один из ярких примеров того, насколько урбанизация зависела от промышленного роста).
История Юзовки началась в 1868 году в Лондоне. Именно тогда Хьюз, 53-летний изобретатель и директор металлургического и судостроительного завода “Миллуол”, чье отплытие из Британии открывает эту главу, решил круто изменить свою жизнь. После внезапного фиаско в Крымской войне царские чиновники тщательно укрепляли границы империи на море и на суше. В 1854 и 1855 годах британская и французская эскадры заходили в Балтийское море и бомбардировали Кронштадт. Тревога об этом заслоне российской столицы вынудила правительство обратиться, по иронии судьбы, к английской компании “Миллуол”. Переговоры с ней вел не кто иной, как Эдуард Тотлебен, герой обороны Севастополя. Именно тогда Хьюз посетил Петербург, где ему предложили концессию — сооружение металлургического завода на окраине империи. Он ответил согласием.
Итак, валлиец и его подручные приехали в Приазовье и обосновались на хуторе Овечьем, построенном некогда запорожцами. Но для казацкой старины у Хьюза едва ли находилось время. Он застолбил землю в этих степях лишь по одной причине — за четыре года до экспедиции российские инженеры сочли их идеальными для развития тяжелой промышленности. В них обнаружили все необходимое: воду, руду и уголь. Правительство уже запускало там казенные заводы, но его уполномоченным недоставало опыта и сноровки. У Хьюза они были. В 1872 году первая домна дала первый чугун. В течение 1870-х годов Хьюз добавил еще печи. На заводе, который вышел на первое место в империи по производству металла, работало около 1800 человек. Трущобы, где эти люди жили, назвали Юзовкой. В 1924 году ее переименуют в Сталино, в 1961-м — в Донецк.
Хьюз оказался одним из немногих предпринимателей, кто лично переселился на Украину. Но вот квалифицированные рабочие из Великобритании, Франции, Бельгии ехали туда сотнями. Они как будто сопровождали миллионы франков и фунтов стерлингов. Именно французские, британские и бельгийские банкиры сделали ставку на эксплуатацию богатств юга Украины и преобразовали его за счет инвестиций. К 1913 году компании с иностранным капиталом давали более половины украинской стали, свыше 60 % чугуна, свыше 70 % угля. А машиностроения — все 100 %. Русские капиталисты, подданные Николая II, испытывали нужду в деньгах, да и пускать их в оборот предпочитали в Центральной России.
Владения Романовых изобиловали одним: рабочей силой. Улучшение санитарных условий и технический прогресс привели к снижению детской смертности и смертности вообще. Деревня стала многолюдной, поэтому далеко не каждому хватало теперь земли. После 1861 года перенаселение не давало вздохнуть русским и украинским крестьянам. Промышленная революция, что началась позднее европейской, открыла “избыточным” людям дорогу в города, где требовались рабочие руки. Уже в 1870-е заводы на юге Украины притягивают сотни тысяч деревенских бедняков. В поселки вокруг них народ стекался главным образом из южных губерний Центральной России — нехватку земли там ощущали куда острее, чем на украинском Черноземье.
Среди русских крестьян, привлеченных таким вредным, но неплохо оплачиваемым (по меркам того времени) трудом, был и юный Никита Хрущев. В 1908 году 14-летний уроженец Калиновки — в полусотне километров на северо-восток от Глухова, бывшей гетманской столицы, — присоединился к родне в Юзовке. Его отец был сезонным рабочим на железной дороге, затем переехал туда окончательно и стал шахтером. Впрочем, скопить на лошадь и вернуться домой Сергей Хрущев мечтал по-прежнему. Никита о таком не думал, выучился на механика и вступил после революции 1917 года в партию большевиков. Его головокружительная политическая карьера общеизвестна.
Это был не единственный будущий вождь, чья семья перебралась из русской деревни на заводы или шахты Южной Украины. Еще ранее Илья Брежнев приехал в поселок металлургов Каменское (переименованный большевиками в Днепродзержинск). Сын Леонид родился в 1906 году уже там. Крестьян Хрущева и Брежнева принес на Украину мощный миграционный поток, который заметно разбавил русскими тамошние города. В 1897 году, во время единственной в Российской империи переписи населения, в украинских губерниях проживало около 17 миллионов человек с родным “малорусским” языком и 3 миллионов — с великорусским. Соотношение было почти 6:1. Но вот в городах русских насчитали чуть больше миллиона, а украинцев — немного меньше. Первые преобладали в политических и экономических центрах, их доля составила 63 % в Харькове, 54 % в Киеве, 49 % в Одессе.
