корчась, начинает растворяться, бледнеть, исчезая в ультрамарине небес.
Еще мгновение и об ужасной драме ничто уже не напоминает. По-прежнему золотой нектар тихо льется на благоухающие сады. Но находясь под гипнозом необычного явления, люди продолжают смотреть в яркую синеву, не понимая, что с ними только что произошло.
Всех возвращает в реальность шум и гам ребятни, толпою ввалившихся в Набережную улицу. Кажется, что они сбежались со всего городка. Взволнованные и удивленные происшедшим, они кричат, заглушая друг друга:
– Самолет упал!
– Ракета взорвалась!
– Вот здорово рвануло!
– Это самолет разбабахало! Я видел как куски от него падали!
– Да, что-то рухнуло за гору!
Все устремляются на пустырь, что за огородами. Пашка и его друзья, захваченные общим порывом, тоже бегут за всеми посмотреть на то, что осталось от самолета:
– Надо искать по всей горе!
– А может, обломки в пруд упали?
Тамара разбитая, опустошенная возвращается под черемуху без мыслей и чувств, садится на лавку. Снова неведомая сила бросает ей вызов, угрожая или предупреждая о чем-то. Как и в первый раз это происходит в момент острой боли за своего ребенка. Кто-то или что-то пытается воздействовать на мать.
– Что ты хочешь от меня? – шепчет сломленная женщина, обращаясь к неведомой сущности, – Может мне не обращать внимания на сына, пусть будет сам по себе, какой есть, или может заставить его быть таким как все? Вразуми, что мне делать? Чем пугать – лучше помоги!
Пустырь, место постоянных ребячьих игр, занимает большую часть Рыболовной горки. Здесь раздолье и полная свобода для поджогов и фейерверков, для испытания самопалов и самодельных взрывных устройств, для запуска ракет и летающих змеев.
Сейчас тут происходит столпотворение. Мальчишки шныряют взад и вперед в поисках обломков самолета. Каждому хочется первым найти какую-нибудь деталь рухнувшей машины. Обшаривают траву, кусты, мелководье, заболоченные участки вдоль берега; забираются на деревья, обследуя их кроны; проникают в огороды, прочесывая грядки, канавы, заросли малины, но никто из ребят не сообщает о находке.
Все в замешательстве и непонимании того, как могла взорваться железная махина и не оставить своих горящих обломков. Это противоестественно – взрыв был, а никаких следов катастрофы нет.
Сквозь шум возни и многоголосую перекличку искателей слышится тарахтение мотоцикла. Это на пустырь въезжает участковый милиционер Баронов. Он ловит первого, попавшего под руку, нарушителя порядка:
– А ну, признавайся, кто тут из вас ракету запустил? Говори, а то в милицию увезу. Совсем одурели! Всю гору спалите. Еще пожара тут не хватало. Говори, чья работа!
– Никто не запускал. Оно само взорвалось, – оправдывается парень.
– Знаю я ваше «само». Самопалы тоже сами заряжаются и сами стреляют, а пороховые бомбы сами взрываются? Я тебя уже, кажется, ловил с самодельным ружьем, так ведь? Не отпирайся!
– Я не отпираюсь. Это не мое ружье было, я его нашел.
– Как вы все мне надоели!
В полнейшей суматохе поиска никто не обращает внимания на участкового. Он допрашивает еще двоих мальчишек, искавших на дереве следы катастрофы.
– А ну слезайте, не прячьтесь, это вам не поможет!
– Мы не прячемся. Мы ищем обломки от взорвавшегося самолета.
– Какого еще самолета?
– Того, что над горой пролетал и взорвался.
– И кто ж вам поверит, в этих местах самолеты никогда не летали, нет тут воздушных трасс.
– Нашел! – кричит кто-то.
Все бросаются на голос, но там их ждет разочарование: находка оказывается старым кровельным железом, обгоревшим в костре.
– Ну и куда же делся ваш самолет? – допытывает милиционер.
– Он, видимо, испарился от взрыва.
– Да, в небе сильно горело. Огромная туча чернейшего дыма висела над горой.
– Мы ничего не нашли, значит он и вправду испарился.
Все ребята дружно соглашаются с этим мнением:
