усердие.
— Фу, — выдохнул Здал, смахивая с лица слюни с испариной.
Лёзя принял первоначальную позу, вдавился спиной в подушки, спинки позолоченного дивана, служившего троном, и закрыл глаза. С криком в прыжке Здал отлетел подальше от того места где восседали Сикулин с Лёзей.
— С нашей последней встречи, ваши методы сильно изменились. — Потирая уши и барабаня себя по щекам сказал Здал.
— Нет, — донесся эхом до Здала голос Сикулина, — Это ты просто исчез, это ты знаем мы, мёртвым был, эту информацию твой товарищ Итгор дал. Он, все наши методы, узнал сполна. А ты, странно это. Ты не хочешь погрузить себя в метод наш. Тогда скажи, нам скажи, ты здесь зачем?
— Я пришёл помочь капитану Сольмидию.
Лёзя опять открыл глаза, на этот раз устало, он вдумчиво посмотрел на Здала. Сикулин склонил голову и искоса посмотрел на Лёзю как будто совещаясь, но немо и без проявления каких-либо эмоций.
— Не выходит. Дай же нам тебя понять. Мы честны были с тобой, прозрачны желания и действия наши, прилагаемые для достижения желаемого.
— Я сказал всё, что нужно понять! — Здал говорил громко и внятно, так чтобы в большом зале слышать раскаты собственного эха, и от этого он чувствовал себя уверенно и крепче стоял на ногах.
— Ты сказал, что хочешь помочь капитану.
— Я сказал, что надо помочь капитану Сольмидию, надо дать ему всё что он просит для города «Гоктания».
Чувствуя напор Здала, и уверенность с которой он произносил слова, Сикулин и Лёзя осознали, что им не справится своими гипнотическими силами с ним, но и стало понятно, что помощь капитану Сольмидию лишь предлог, а значит уступив в этом Здалу будет уже легче свергнуть нынешнее правление, над «Питером». Вот истинная цель Здала, устроить переворот власти. Скинуть СиЛёзу.
Лёзя с закрытыми глазами носом подался в сторону Сикулина, как будто передавая ему что-то, и Сикулин заговорил.
— Хорошо. Но и ты помоги нам.
— Что?
— Всё как в давно забытом, — прозвучал сладкий голос Сикулина, в голове Здала зазвучал голос ностальгии и в зале добавились оттенки заскорузлого жёлтого. — Помнишь, как вы вместе с твоим товарищем Итгором, помогали нам всем в этом городе, как вы помогли прийти к обоюдной власти нам с Лёзей. Тогда, несколько десятков лет назад, мы были заодно и доверяли друг другу, ты помогал нам. В том мире, по среди ядерной разрухи.
— Не надо, я помню, что тогда случилось как вчера. Вы хотели предать нас с Итгором ещё тогда, когда мы помогли вам. А помогали мы вам по тому, что была война и требовалась ваша помощь, но и вам требовалась наша помощь. А потом вы предали и убили Итгора.
— Конечно, всё помнишь, такой же молодой ты, как и был тридцать лет назад и не изменился ни сколько, — странно это.
— Зато вы изменились, это тоже не нормально!
— Мы, — мы не изменились, просто мы окрепли в своём желании.
— Желании? Ах ну да, людишки ничтожны и требуют управления над собой. Так?
— А ты действительно не изменился, только стал свежей это чувствуется, но ты обладаешь памятью не свойственной запаху твоих прожитых лет. Как? Как тебе это удалось? Расскажи и мы выполним любое твоё желание.
— Что надо сделать?! — крикнув, Здал прервал бессмысленный усыпляющий разговор.
— Всё что надо сделать, наладить железнодорожное сообщение с другими городами. И всё, вот что надо сделать.
— И всё?
— И всё. Не уехать в другие города, никто не может приехать, люди страдают.
— То, что уехать от сюда нельзя, действительно угнетает, а вот что приехать сюда люди не могут, так они только рады этому.
Сикулин промолчал в ответ на шутку Здала.
— Ты это сделаешь? Тогда и топливо можно будет подвести в порт и, если потребуется к другим городам.
Пловцы разгребали ещё не убранный мусор в порту, развлекались, ныряли с причала, столпившись показывали находки, поднятые со дна или найденные в порту во время уборки. В порту убирались женщины, а пловцы занимались портовыми стенами и всё что было связанно с прибрежной территорией и конкретно с водой, кроме стирки.
Гоктайки сидели на «Акуле», они занимались своими делами и пели грустную песню о том, как они скучают по «Гоктании», но со счастливым концом о том, что скоро отправятся домой:
«Ветра солёного океана подуют и унесут домой. Я вспоминаю счастливых людей, которых не счесть. Это счастье. Это Гоктания. Счастье живёт на синем блюдце океана. Слепящее солнце, на котором оставляет разводы воздух синего океана, своим лучом пронзит моё сердце. Я очнусь от сна под звуки разбивающихся волн о борт моего дома, и влажная пыль разбудит меня.»
