Узники Радости развлекались, пытаясь убить друг друга. На нижних палубах «Кваржазата» шли настоящие войны, в которых Узники направляли племена рабов и мутантов в бой друг против друга. Блистательному эти периодические побоища нравились, и он открыто поддерживал их, когда не вел охоту и не веселился со своими наложницами-нерожденными.
— Отойди от меня, кузнец плоти, — сказал Мерикс, поднимаясь, — Боль — это хорошо. Она даже лучше удовольствия, потому что никогда не теряет остроты, — Он махнул протезом перед лицом Олеандра. Из него вылетели пыль и искры, — Она помогает мне сосредоточиться.
— Да, многие так говорят. Лично я же считаю, что она тебя замедляет. А медленный ты мне не нужен, — Он немигающим взглядом уставился в мутные глаза Мерикса, — Сядь.
Мерикс с кряхтением сел и наклонился вперед. Олеандр ощупал его шею и сразу почувствовал, что кости срослись немного неправильно. Их уже не восстановить.
— Я думал, что ты больше не вернешься, — произнес Мерикс, шипя от боли.
— Нет. Я просто отправился за помощью.
Работая, он одновременно смотрел, как дерется Гулос, как сокращаются и расслабляются его мышцы, как поворачиваются суставы. Он заметил, что Гулос предпочитает использовать левую руку для нисходящих ударов, а правую для косых взмахов, и запомнил, как он сгибает колени и меняет положение стоп. Человеческие тела были атласами боли, и каждое показывало свой уникальный путь. Нужно было лишь понаблюдать за ним, чтобы найти лучший способ его уничтожить.
— Для кого? Для тебя?.. Или нас?
— Это одно и то же. Что говорят Никола и Лидоний? Они с нами? — спросил Олеандр, введя в шею Мерикса кортикальный стероид.
— Никола с нами. Самодурство Гулоса начинает ему надоедать. Лидоний… это Лидоний. Никто не знает, на чьей он стороне. Думаю, даже он сам. Но Никола считает, что он пойдет за тобой, — Мерикс повращал головой и добавил: — Стало лучше.
— Это ненадолго, но можно перенаправить нервы или полностью их заменить. Твои кости изменились… И все еще меняются.
— Я знаю. Боги благословили меня. Моя боль работает не хуже молитв, — ответил Мерикс и вытянул протез: — Посмотри, что тут растет.
Поршни и кабели руки начали покрываться жгутами мышц и перистыми нервами, словно плющом.
— Как знать, может, меня скоро будут называть Благословенным Мериксом, а?
— Может, — отозвался Олеандр, — Когда придет время…
— Когда придет время, мы поступим так, как угодно богам, — сказал Мерикс и посмотрел на Олеандра, — Ты сам командовать не хочешь?
— Нет, — ответил Олеандр.
Мерикс рассмеялся. Его смех был похож на механическое карканье.
— А Свежеватель? — его глаза сузились, — Он с нами?
— О да! Ему все известно. Он поможет в обмен на небольшое количество плоти и кости. И мои братья из Консорциума тоже. Гулос даже спохватиться не успеет. И ты возьмешь контроль над флотом.
— Мы возьмем контроль… брат, — сказал Мерикс и взял Олеандра за предплечье рукой. — А когда все эти нелепости останутся позади, начнем вершить великие дела. Мы вернем нашему легиону былую славу.
— Вернем, — согласился Олеандр. Он изучал лицо Мерикса, пытаясь найти намек на ложь. Его не было. Коварство было, но не ложь. Мерикс был глупцом, рабом ностальгии и надежды. Легионерские войны сломали его, и не только в физическом смысле. А теперь боги запустили когти в трещины и медленно разрывали его на части. Как и Лидония. Как и Блистательного.
— Это часом не Савона там, в толпе?
— Савона. Она наблюдает за Гулосом, как всегда. С ней тоже придется разобраться.
— Необязательно.
— Она не одна из нас, Олеандр. Она не воин Третьего.
— Да, — сказал Олеандр, — Не воин.
Он оставил Мерикса и направился к примитивной сцене.
— Чье это произведение? — спросил он у Савоны, когда отыскал ее.
— Кажется, Николы, — ответила она, смотря, как Гулос сносит голову рабу, замотанному в колючую проволоку и цепи, — В нем есть скрытые глубины. В отличие от Гулоса.
Шум, вырывающийся из эфира в реальность, бился в безжалостном ритме. Какофоны вопили в унисон, и костяные стены аудиториума проминались и шли трещинами от их криков, а стоявшие рядом рабы в экстазе падали замертво. Савона закрыла глаза.
— Неплохая мелодия.
— Согласен, — ответил Олеандр и посмотрел на нее, — Ты собиралась вмешаться?
— Во что? — лениво отозвалась она.
