Генерал Брандис слегка усмехнулся.
— Но настоящий случай такого рода, — продолжал Платен, — что нельзя не принять в расчет общественного настроения.
— Вам не называли Ареншильда?
— Его все хотят, Ваше Величество! — отвечал граф Платен.
Генерал Брандис молчал.
— Я мало знаю Ареншильда, — вслух раздумывал король. — Что вы о нем думаете, генерал Брандис?
— Ареншильд способный генерал и безукоризненно честная личность! — отвечал военный министр.
— Считаете вы его способным командовать армией? — спросил король.
— Ваше Величество, проба генерала — успех. Я старый боевой солдат и берусь судить о солдатах только в поле.
Король подпер голову рукой и долго сидел молча.
Наконец он встал и заговорил торжественно:
— Вопрос идет о будущем моего дома и моего королевства, я жертвую всеми личными желаниями и соображениями, когда на очереди такие крупные интересы. Я никогда не простил бы себе, если б успех был подорван ошибкой; времени нельзя терять — надо решать безотлагательно. Бедный Чиршниц, — сказал он тихо, покачав головой, — какой тяжелый для него удар! Но кого же выбрать в генерал?адъютанты? — спросил он себя.
— Называют полковника Даммерса, папа, — подсказал кронпринц, снова подходя к отцу.
— Полковника Даммерса? — переспросил король.
— Способный и энергичный офицер, — отозвался Брандис, — человек деятельный и решительный!
— Я беседовал с ним, — сказал граф Платен, — и нашел в нем очень умного и просвещенного человека. Я изложил ему политическую программу последнего времени, и он вполне признал ее основательность. Думается…
— Он здесь? — перебил король.
— Должен быть, — отвечал кронпринц.
Король позвонил.
— Я прошу к себе генерала Гебзера и генерал?адъютанта Чиршница, — сказал он со вздохом.
Оба генерала вошли.
Генерал Гебзер был высок и статен, лицо его дышало смелостью, взгляд был оживлен, а усы и волосы покрывала легкая седина. Генерал?адъютант Чиршниц держал какие?то бумаги в руке.
— Любезный генерал Гебзер, и вы, Чиршниц! — произнес король дрожащим голосом. — Мне предстоит говорить с вами серьезно и потребовать от вас нового доказательства вашего патриотизма и вашей преданности мне и моему дому.
Генерал Гебзер посмотрел на короля прямо и смело, Чиршниц удивленно вскинул брови, как будто не понимал, каких еще доказательств преданности можно от него ожидать.
— В часы, подобные настоящему, — продолжал король, — необходимо откровенное, честное слово. Я слышу, что армия произведенное мной назначение командующим вас, генерал Гебзерг, приняла не с тем радостным сочувствием, которого оно заслуживало бы, и что в рядах солдат ходит другое, более популярное имя. Я слышу еще, — продолжал он, — что повсюду высказывают опасение, что вам, любезный мой Чиршниц, по вашим преклонным летам, могут оказаться не по силам тяжелые испытания похода и что вследствие этого может произойти перерыв в служебных делах, а это может повлечь за собой пагубные последствия во время кампании. Господа, — произнес он тише и наклоняя вперед голову, как бы желая высмотреть сквозь завесу глаз своих впечатление, которое произведут его слова, — вы знаете, что я всегда готов как самого себя, так и свои личные соображения принести в жертву делу моего государства. Я знаю, вы думаете так же, как я, и я могу ждать от ваших преданных сердец такой же жертвы. Я, ваш король, высоко чтущий ваши заслуги и ваш образ мыслей, прошу вас принести эту жертву.
Король замолчал. Тяжелый вздох вырвался из его груди.
Генерал Гебзер высоко поднял голову, и горькая усмешка на мгновение передернула его губы. Бледный, но не задумавшись ни на секунду, он сделал шаг к королю и сказал громко и твердо:
— Долг мой, Ваше Величество, предписывал мне по приказанию моего венчанного повелителя вести армию против врага и обнажить шпагу на защиту отечества. Долг мой также передать эту обязанность тому, кого Ваше Величество найдет более достойным. Благодарю Ваше Величество за оказанное мне доверие…
— Которое ни на миг не поколебалось! — поспешил вставить король.
— И надеюсь, — продолжал генерал, — что тот, кто меня заменит, будет служить отечеству и Вашему Величеству с тем же рвением, с той же преданностью… Я знаю, что так и будет, — прибавил он, — так как речь о ганноверском офицере!
Король молча подал ему руку, и твердым шагом, не взглянув на кронпринца и министра, генерал вышел из комнаты.
Чиршниц в глубоком волнении кусал свои седые усы, слезы блестели на его ресницах.
