передаваться визуальная информация, благодаря чему он увидел двух Сестер Битвы, стоящих на страже за главным люком, где он их и покинул несколько часов назад. Они оставались невозмутимыми: их лица одинаково выражали строгую сосредоточенность. Тегас запустил цикл насмешек над их напыщенностью и поделился своим наблюдением со свитой, в это время изучавшей металлический свиток, изъятый с места раскопок.
Артефакт лежал на светящейся сенсорной панели в окружении рук-сканеров и щупалец-манипуляторов, а магос между тем ходил вокруг рабочего места, погруженный в мысли. Сороритас оказались настоящими идиотками. Те, что находились снаружи, считали, будто держат ситуацию под контролем, потому как у них есть пушки и несгибаемая воля, словно слепая вера возвышала их над Механикус. Тегас не сомневался, что, будь у них на то причины, боевые сестры, приставленные к его персоналу в качестве так называемой охраны, продолжали бы стоять здесь на страже до тех пор, пока солнце Кавира не упало бы с неба. В этом плане они были очень целенаправленными, но то, что некоторые называли упорством, Тегас считал показателем ограниченности мышления.
Сестры Битвы приписывали все происходящее воле Бога-Императора, и их не интересовало мироустройство Вселенной или порядок вещей, как высочайших чинов Адептус Механикус. Тогда как сыны и дочери величайших мыслителей Марса стремились к единению с Омниссией и раздвигали границы изведанного, сестры… сестры являли собой отличный пример устаревших взглядов. Они, по сути, были бездумным инструментом, дубиной Имперской Церкви. Этим простодушным созданиям не хватало проницательности.
Произнеси он подобное вслух, это непременно расценили бы как подстрекательство к мятежу, а возможно, и ереси, и Тегас прекрасно знал, что среди его персонала есть те, кто избегает столь смелых суждений. Однако ни о чем таком никто на самом деле не говорил — по крайней мере, прибегая к грубой плоти и потокам воздуха, выходящим из хрящевых трубок. Эти настроения имели выражение лишь в форме смутных паттернов мышления, представленных на бинарном языке, и в виде потоков концепций, протекающих через общий инфобассейн.
Пусть сестры думают, будто что-то знают об этом месте. Пускай важничают и отстраивают свой драгоценный монастырь. Никто не посмеет сунуться в лабораториум, ибо, согласно законам Механикус, модуль фактически считался территорией марсианского жречества, крошечным посольством на расстоянии многих световых лет от Солнечной системы. Тегас имел право расценивать любое вторжение сюда как акт нападения.
Эдикт гарантировал ему полную изоляцию, необходимую для завершения исследования найденного Ферреном предмета. Вспомнив о нем, квестор подплыл ближе к свитку и принялся всматриваться в него. Тегас уже успел впитать в себя каждый тераквад данных, собранных его рассеянным протеже об этом устройстве, но тем не менее отдал распоряжение своей свите повторить ту же серию тестов. Не должно было оставаться никаких сомнений.
Если сведения Феррена были верны, а его трактовка правильна, то, похоже, свиток существовал в отдельной от пространственно-временного континуума фазе. Он опирался на квантовые линии связи для получения доступа к инструментарию, заложенному на уровнях, совершенно заоблачных для имперских вычислительных устройств. Информация, хранимая в самой структуре субатомных частиц. Безграничный океан фактов, целые исторические библиотеки, закодированные внутри; и что самое поразительное, это могла быть обыкновенная безделушка для создавших ее существ.
Тегас был взволнован и возбужден в равной степени. Скрывающиеся в устройстве возможности пленяли, но при одной мысли о том, как трудно будет извлечь оттуда информацию, ему хотелось выть. Это станет трудом не просто всей жизни, а нескольких поколений.
Вновь поддавшись желанию прикоснуться к свитку, квестор убрал датчики и провел аугментированными пальцами по мягко сверкающим линиям глифов. Понимание скрытого в них смысла, казалось, вот-вот наступит, но пока что оно ускользало, оставаясь вне досягаемости, дразня и призывая его установить связь.
Глядя на символы, Тегас забылся. Время потекло незаметно — проходили не то часы, не то секунды. Он отключил внутренний хронометр, и, когда на него наконец снизошло озарение, Тегас ощутил ни с чем не сравнимый дикий наплыв удовольствия.
Руки его раскрылись и разделились на паучьи конечности. Аккуратно водя ими над символами, квестор наблюдал, как необычный металлический свиток преобразовывается, принимая форму треугольника, похожего на громадный веер, каким обмахиваются вдовы баронов при дворе Верховных лордов Терры.
Гололитические изображения подобно цветкам распускались на его серо-стальной поверхности в безумном изобилии, какого он не видел при нерешительном прикосновении Феррена. Кольца виртуальных элементов управления и безошибочно угаданные им командные интерфейсы многократно перекрывали друг друга, предлагая ему дотронуться до них. Когда их стала обволакивать невидимая оболочка электромагнитного излучения, несомненно являвшаяся сопутствующим эффектом активации устройства, Тегас, не придавший значения внезапному приступу головокружения, почувствовал, как по инфобассейну прошла волна паники. Люмика и остальные адепты были шокированы и напуганы неожиданной реакцией инопланетного артефакта. Они советовали сохранять спокойствие и соблюдать осторожность, намекая на то, чтобы он остановился. Данные требовалось каталогизировать. Обсудить. Проанализировать.
«Все это чистая правда», — мысленно передал квестор.
— Но ни одно открытие не обходится без риска, — громко сказал он и погрузился в изумрудное свечение.
