коммунистами сразу же после вступления в города репрессивная акция против мнимых и реальных противников новой власти не могла не способствовать восприятию осени 1944 г. через призму победы в Гражданской войне[1048]. Санкциям ОЗН и обычных партийных комитетов (от расстрелов и погребения в безымянных могилах по советскому образцу до арестов, конфискаций и увольнений) подвергались представители различных слоев сербского общества. При этом стоит отметить, что среди партизан, проникнувших в Сербию «через заднюю дверь» благодаря фронтальному натиску РККА, лишь меньшинство являлись сербами из Сербии, а большинство относились к жителям западной (бывшей австрийской) части Югославии и Черногории. Хотя среди них и доминировали представители сербского этноса (из Черногории, Герцеговины, Боснии, Далмации, Лики, Славонии и т. д.), они воспринимались местным населением Сербии как «не совсем свои». Кровопролитная Гражданская война 1941–1945 гг. со временем стала затмевать воспоминания о борьбе с немецкими оккупантами, что и привело к полной инфляции памяти о Второй мировой войне в сербском обществе с конца восьмидесятых годов прошлого века[1049]. В то же время опыт контактов больших масс красноармейцев с сербами стал мощной положительной направляющей в формировании (возрождении) положительных представлений советского (русского) народа о югославах (сербах). Эта направляющая во многом способствовала возникновению, в общем-то, положительного (хотя и достаточно расплывчатого) представления о сербах, которое имеется у русских и в наши дни.
Заключение
В Югославии Вторая мировая война сопровождалась тяжелой и многослойной гражданской войной. Катализатором событий 1941–1945 гг., бесспорно, послужила именно немецкая экспансия в юго-восточной Европе. Германия сначала мирным и экономическим[1050], а позднее насильственным и политическим путем попыталась вытеснить с Балкан «версальских триумфаторов» — Францию и особенно Англию. СССР, территориально далекий от Балкан, до начала Второй мировой войны не имел значительных политических или экономических интересов на Западных Балканах. После начала войны в Европе советское руководство всеми силами пыталось оттянуть непосредственное втягивание СССР в конфликт. На Балканах эта политика основывалась на двух приоритетах: на сопротивлении немецким амбициям увеличить зону своего влияния за счет военно- дипломатического давления и на предотвращении английских поползновений расширить границы конфликта и втянуть в войну с Германией как можно больше государств и народов. Хотя экономические и военно-стратегические интересы толкали Югославию в лагерь Антикоминтерновского пакта, большинство сербов были против ориентации на Германию. Эти настроения ловко использовала британская разведка, подготовившая в Белграде путч, в результате которого Югославия получила новое правительство; спровоцированный этим переворотом Гитлер решил «проучить» сербов, наскоро оккупировал и разделил страну, действуя вместе со своими соучастниками по агрессии: итальянцами, венграми, болгарами и хорватами.
Весной — летом 1941 года в Югославии стало формироваться два движения Сопротивления, ориентировавшихся на различных иностранных союзников. Первыми были четники, наследники разбитой королевской армии, которые стремились обрести поддержку в Англии и в США, но в материальном выражении получали ее в крайне ограниченных размерах, зато в широкой рекламной и пропагандистской активности — вплоть до 1943 года. Вторыми были партизаны, организованные запрещенной в довоенной Югославии коммунистической партией, чье руководство получило от СССР до войны качественную партизанскую подготовку, а в годы войны — дипломатическую, затем материальную и, наконец, военную поддержку. Массовость и тому и другому движению обеспечило сербское население из расположенных за пределами Сербии районов, пострадавшее от гонений, организованных их вчерашними согражданами.
Независимо от идеологической окраски двух параллельных движений Сопротивления, главного своего противника на Балканах Гитлер прежде всего видел в «сербской идее, которая является единственным государствообразующим элементом в Южной Европе», последовательно противостоящим немецкому господству[1051]. Поэтому в Югославии массовую поддержку немецкой оккупации оказали в первую очередь те народы, которые стремились уничтожить единое государство со столицей в Белграде. Таким образом, оккупация постепенно оттеснялась на задний план межэтническими столкновениями между теми, кто хотел обрести независимость или хотя бы автономию в Новой Европе, и теми, кто стремился возродить единое государство с центром в Белграде. Кроме немецкой экспансии, имела место и экспансия крайне-правых идей. В результате внутри каждого этноса пролегли границы в зависимости от склонности людей к определенным политическим ценностям: либеральным (либерально-левым или крайне-левым) и антимодернизаторским (традиционалистским или крайне-правым). Это привело к конфликтам между движениями сопротивления и к неоднозначности отношения к идее сопротивления вообще. Не избежала раскола по этим границам и русская эмиграция в Югославии, которая, конечно, тяготела к антикоммунистической позиции со всеми вытекающими последствиями.
Разумеется, тень гражданской войны, столь сгустившаяся в Югославии, не была уникальным явлением для Европы того времени. Различное отношение к идеологическим ценностям аналогичным образом раскалывало движение Сопротивления и в других, оккупированных Гитлером странах: в Греции, в Албании, в Италии и во Франции. В некоторой степени сходная ситуация сложилась и в восточной части Европы, где, помимо конфликта между
