сербских довоенных партий, академики, профессора Белградского университета, представители сообществ адвокатов, инженеров, врачей, торговцев и др. Кандидатуру М. Недича поддержал и его троюродный брат Д. Льотич. Причиной этого объединения сербской элиты, оставшейся в стране, стала альтернатива, начерченная немцами — раздел Сербии по оккупационным зонам и участие хорватских усташей, венгерских гонведов, царских болгарских войск и албанской милиции в подавлении восстания сербов. Плывшие по Дрине, Саве и Дунаю сербские трупы, прибывавшие из хорватской и венгерской зон оккупации, были достаточной мотивацией для возникновения такого консенсуса. Другим не менее важным мотивом было объявленное немцами (и проводившееся в жизнь в Крагуевце и более мелких сербских городах, охваченных восстанием) правило о расстреле по 100 заложников из местных жителей за убитого и по 50 за раненого немецкого солдата в случае нападения повстанцев. Недич 29 августа 1941 г. образовал «правительство национального спасения», которое для борьбы с повстанцами начало формирование своих частей из полицейских и унтер-офицерского состава бывшей королевской армии.
В Смедереве после взрыва царило всеобщее народное негодование против виновников трагедии, подогреваемое немцами, которые помогали гражданскому населению в лекарствах, в выделении пищевых запасов и в восстановительных работах. Комиссаром по восстановлению Смедерева стал Д. Льотич. Из участников расчистки завалов после взрыва в Смедереве, среди которых было немало членов организации «Збор», 14 сентября 1941 г. был сформирован Сербский добровольческий корпус (СДК) — самая надежная сербская антипартизанская часть под командованием немцев.
Немецкие воинские подразделения и отряды СДК к концу осени 1941 г. смогли потеснить повстанцев к юго-западным границам Сербии, а потом и вовсе вытеснить партизан в Черногорию и Боснию. К осени 1941 г. относится и разрыв между партизанами и четниками. Причиной его стало стремление партизан установить коммунистическую власть в освобожденных районах страны, в то время как четники настаивали на восстановлении в Сербии монархии. В результате между КПЮ и ЮВвО разгорелась настоящая война. При этом немцы с ожесточением боролись с обоими повстанческими лагерями.
Еще большую мозаичность ситуации придавало сотрудничество между четниками и недичевцами, чьи офицеры испытывали искреннюю симпатию к Михайловичу и помогали ему оружием и боеприпасами. Гражданские чиновники недичевского аппарата помогали денежными средствами. Этот симбиоз зашел так далеко, что немцам пришлось арестовать часть недичевских офицеров. В то же время некоторые четники проходили «легализацию» и в качестве компактных единиц без перебазирования продолжали свою деятельность как антипартизанские части недичевского аппарата. Время от времени немцы разоружали некоторые из таких частей, чьи командиры теряли осторожность и слишком явно демонстрировали свою лояльность Михайловичу. Этот процесс «легализации»/ «делегализации» отдельных мелких сербских частей шел до осени 1944 г.
После отступления партизан в Боснию и Черногорию до осени 1944 г. Сербия оказалась вне зоны военных действий. В этот период, в 1942–1944 гг., партизанское движение активно развивалось именно на территории НГХ (в Хорватии и Боснии), где новорожденное хорватское государство стремилось истребить значительную часть своих граждан — сербов, евреев, цыган. Время от времени немцы пытались помочь хорватам зачистить партизанские районы, и тогда дело доходило до воспетых титовской историографией «наступлений», в ходе которых партизаны успешно вырывались из смертельных тисков усташей и немцев. В передышках между этими наступлениями партизаны и четники активно истребляли друг друга, пренебрегая борьбой против немецких оккупантов.
1. Роль русской эмиграции в событиях гражданской войны и оккупации Югославии
1.1. Русская эмиграция в Югославии накануне войны
В начале 1941 г. на территории Королевства Югославия проживали несколько десятков тысяч русских эмигрантов, которые, благодаря поддержке со стороны сербской правящей элиты пользовались весьма широкими правами. Вот уже двадцать с лишним лет жизнь русской эмиграции в Югославии привлекает внимание историков, которые не могли не заметить вклад эмигрантов в развитие науки, искусства и просвещения в Сербии[7]. В стране, где бoльшая часть населения занималась сельским хозяйством, а Первая мировая война порядком проредила интеллигенцию, образованная и квалифицированная русская эмиграция смогла с пользой для себя и для среды проникнуть почти во все поры сербского общества. Благодаря этому роль русских эмигрантов в общественной жизни Югославии была намного более значимой, нежели их реальная численность. Центрами русской эмиграции в предвоенной Югославии были: Государственная комиссия по делам русских беженцев, Св. синод РПЦ(з), ряд образовательных и культурных учреждений — русско-сербская гимназия в Белграде, девичий институт и кадетский корпус в Белой Церкви, Русский научный институт, поликлиника русского Красного Креста в Белграде, госпиталь русского Красного Креста в Панчево, бесчисленное количество всевозможных обществ и союзов по всей Югославии, а также лично В.Н. Штрандтман, преемник российского дипломатического представительства, занимавший в королевстве должность делегата по защите интересов русских беженцев.
