партизанских действий, специально приспособленных к местным условиям, т. е. в небольшой гористой аграрной стране [435].
Коминтерновские кадры активно участвовали в организации восстаний в Германии, Болгарии, Эстонии и Китае. Хотя эти восстания закончились неудачами, накопленный опыт собирался и анализировался. Антивоенная комиссия ИККИ рекомендовала коммунистическим партиям усиливать вербовку и разложение государственной армии, не прекращать разработку планов вооруженного восстания, не забывая при этом о координации своих действий с интересами безопасности «первого государства победившей пролетарской революции» — СССР[436]. Для усовершенствования кадров, уже имевших подготовку, и обучения новых членов военных комиссий иностранных партий Коминтерн активно готовил методические материалы. В качестве примера можно привести разработку 1925 г., автором которой был Н.Я. Котов, помощник инспектора пехоты РККА, боевой офицер Первой мировой и Гражданской войн, опытный революционер и выпускник Военной академии. На 18 отпечатанных без пробела страницах с грифом «Сов. секретно» имевший богатый опыт партизанских действий Н.Я. Котов подробно изложил общие, организационные и специальные рекомендации по тактике партизанских действий как формы гражданской войны. В этой разработке, как и в других подобных учебных материалах Коминтерна (или созданных для его структур), прослеживается одна общая особенность — путем узкого фокусирования на конкретной проблеме максимально сократить время обучения[437].
Безуспешность попыток экспорта революции в ряде европейских и азиатских стран, а также внутренняя логика развития СССР привели к тому, что в 1925 г. Сталин на V пленуме ИККИ провозгласил лозунг «построения социализма в одной, отдельно взятой стране». Но, несмотря на отказ от троцкистской идеи «перманентной революции» и прекращение реальных попыток организации вооруженных восстаний в соседних странах, Коминтерн продолжил обучение кадров для военных организаций иностранных партий — на будущее. В 1928 г. на VI конгрессе Коминтерна это направление военной работы Коминтерна было сформулировано в двух лозунгах: «Борьба против военной угрозы» и «Защита СССР», что подразумевало активную деятельность по подготовке коммунистических кадров, готовых помочь СССР в случае нападения врага.
В этих условиях «временного затишья» эксперты Коминтерна продолжили внимательный анализ опыта минувших классовых боев и антиколониальных выступлений. Обучение необходимых для иностранных партий военно-политических экспертов проходило в рамках партизанских школ, организованных для подготовки партизанских кадров для РУ РККА[438]. Кроме того, до 1936 г. на 25-м километре Горьковского шоссе, в районе подмосковной Балашихи кадры диверсантов и партизанских организаторов для иностранных компартий готовила специальная школа, во главе которой стоял Кароль Сверчевский (Вальтер)[439]. Хотя школу снабжало учебными пособиями и обеспечивало инструкторами РУ РККА, организация К. Сверчевского оставалась в рамках структуры Коминтерна под названием: Центральная военно-политическая школа (ЦВПШ)[440]. В ЦВПШ параллельно обучалось до трех изолированных групп, каждая из которых имела по сорок курсантов. Преподаватели ЦВПШ носили гражданскую одежду, избегали демонстрации своей связи с государственными структурами СССР[441]. Часть студентов ЦВПШ, проявивших склонность к военным наукам, получали дополнительное образование в военных школах и академиях РККА.
Большинство студентов из европейских стран обучались не в ЦВПШ, а в Международной ленинской школе (МЛШ) и Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада (КУНМЗ). Чтобы привить обучавшимся там партийным кадрам общее представление о действиях в подполье и об организации повстанческой деятельности, слушателям читали особый спецкурс — «Практика восстания и конспирации». Преподаванию этого спецкурса придавали особое значение и кроме лекций проводили практические занятия и лагерные сборы на специализированных полигонах на объектах, рассредоточенных в Москве и Подмосковье[442]. Количество часов «военно-политического обучения» студентов и аспирантов из иностранных компартий варьировалось от 180 часов в год для студентов КУНМЗ до 300 часов в год для студентов МЛШ[443]. При этом, помимо военных предметов, большое внимание уделялось правилам работы в подполье и партийной конспирации, т. н. «партийной технике». Преподавание велось с использованием специальных методичек и руководств, таких, как «Правила партийной конспирации», «Программа по изучению опыта подпольной работы», «Программа практических работ по подпольной технике» и т. д. [444]
Учебный план менялся в зависимости от потребностей конкретного контингента обучаемых. Например, в 1931–1932 гг. в школе К. Сверчевского соотношение предметов было следующим: политическое образование — 25 % общего времени обучения, военно-политическое обучение — 15 %, тактика — 25 %, военная техника — 30 %, партийная техника — 5 %. Таким образом, ученики Сверчевского получали знания по теории и практике вооруженного восстания, подрывной деятельности против вооруженных сил неприятеля, тактике боевых действий в условиях партизанской войны и уличного боя, работе с минно-подрывными средствами, использованию разнообразного стрелкового оружия[445].
Кроме общих монографий Клембовского, Каратыгина и Дробова[446], по словам И.Г. Старинова, для обучения партизанской специфике «был издан ряд закрытых пособий, в том числе: «Техника и тактика диверсий, объемом 12 печатных листов, «Засады на путях сообщения», объемом около 10 печатных листов, «Передвижение партизан в тылу врага», около 2 печатных листов, «Основы конспирации городских партизан», «Базирование партизанских формирований в лесо-степной местности», «Разведывательная деятельность партизан», около 3 печ. листов. Кроме того, были изданы тиражом до 30 экз. инструкции «Закладка оружия и боеприпасов в тайники», «Закладка в тайники минно-взрывных средств», «Минно-
