На дальнейшем следует сосредоточить особое внимание. Гитлер выразил полную убежденность в том, что «Британия и, возможно, Франция уже втайне списали чехов со счетов». Позиция Британии будет иметь исключительное значение для Франции, но в решающий момент англичане дрогнут. «Трудности, связанные с империей, а также перспектива быть втянутой еще раз в длительную европейскую войну оказались для Британии решающими доводами против участия ее в войне против Германии… Таким образом, очень маловероятно нападение со стороны Франции без британской поддержки». Захват Чехословакии и Австрии вольет в население рейха еще двенадцать миллионов человек, даст дополнительные источники питания для пяти-шести миллионов жителей рейха, возможность мобилизовать еще двенадцать дивизий. Советский Союз, по мнению Гитлера, не выступит «в свете позиции Японии».
Сохраненный и зачитанный на Нюрнбергском процессе документ ясно свидетельствует о том, что уже в конце 1937 года нацистское руководство Германии было готово к войне. Следующий — 1938 год — объявлялся Гитлером приемлемой датой европейской войны, которую следовало завершить не позднее 1943–1945 годов. В своей более чем четырехчасовой речи Гитлер сообщил, что намерен продлить войну в Испании помимо прочего потому, что это может привести Италию к вооруженному конфликту с Англией и Францией. Это откроет Германии путь к решению чешского и австрийского вопросов. Аннексия Австрии и Чехословакии резко улучшит стратегическое положение Германии.
В конце совещания Гитлер позволил присутствующим высказать свои мнения. Оппозиция обнаружилась довольно быстро. Триумвират дипломатов и военных — Нейрат, Бломберг и Фрич — заявил, что мысль о возможности войны между Британией и Италией является абсурдной. У Чехословакии военный союз с Францией. Французы заключили пакт с СССР. Всего два месяца назад французский министр иностранных дел подчеркнул, что Франция выполнит свои союзнические обязательства, и в этом случае, как сообщил британский Форин-офис, Англия последует за Францией. Гитлер не забыл ни слова. Этой зимой он порвал с традиционной элитой. Не прошло и трех месяцев, как Нейрат уступил портфель министра иностранных дел Риббентропу. Бломберг был уволен на том основании, что его жена прежде занималась проституцией. Фон Фрича обвинили в гомосексуализме. Аристократ потребовал военного трибунала. Не имея доказательств, Гитлер попросту его уволил, приняв на себя 4 февраля 1938 года командование германскими вооруженными силами.
Встретив как-то в театре журналиста Вальтера Функа, Гитлер отвел его в сторону и попросил взять на себя пост Ялмара Шахта — министра экономики и следовать указаниям уполномоченного за выполнение четырехлетнего плана Геринга. Министерство финансов, министерство иностранных дел и, главное, армия к весне 1938 г. были подчинены диктатору полностью.
Уже к марту 1938 года он командовал 4 миллионами хорошо обученных и вооруженных солдат и офицеров. Пришло время реализации плана «Отто». Из Лондона Риббентроп докладывал: Англия не сделает ничего ради Австрии, даже если Германия прибегнет к силе, важно лишь, чтобы «решение» было быстрым.
Поглощение Австрии
Вечером 11 февраля 1938 года в обстановке строжайшей секретности австрийский канцлер Шушниг прибыл в Зальцбург и на автомобиле пересек германскую границу, чтобы встретить в Берхтесгадене Гитлера. Посланный Гитлером фон Папен спросил у канцлера, не будет ли он протестовать против присутствия на встрече случайно прибывших в Берхтесгаден Кейтеля (недавно назначенного руководителем ОКВ — главного командования вермахта), Рейхенау, возглавлявшего армейские силы, стоящие на германо-австрийской границе, и Шперле — командира авиации в данном районе.
Гитлер, одетый в черные брюки и коричневую рубашку, встретил Шушнига в окружении трех генералов. Австриец встретил австрийца. Шушнига трудно было назвать слабым человеком, ему шел всего сорок второй год, он получил безукоризненное образование, в частности, у иезуитов. В лучших традициях своего воспитания он начал беседу восторгами по поводу альпийских видов из окон кабинета фюрера. Тот оборвал его словами: «Мы собрались здесь рассуждать не о видах и погоде». В написанном по памяти отчете австрийского канцлера дальнейшее обозначается как «односторонняя беседа». Смысл монолога Гитлера заключался в следующем: «Германский рейх является одной из величайших держав, и никто не поднимет свой голос, когда он решает проблемы на своих границах». Гитлер был неудержим: «Я исполняю историческую миссию, и я завершу ее, потому что меня избрало провидение… Кто не со мною, будет сокрушен… Я избрал самую трудную дорогу, по которой когда-либо шел немец; у меня самые большие достижения за всю историю Германии, более великие, чем у любого немца».
Будущее Австрии связано с будущим Германии. «Стоит мне лишь отдать приказ, и в течение одной ночи весь ваш смехотворный оборонный механизм рассыплется на куски… Я хотел бы, чтобы Австрия избежала такой судьбы, потому что она означает пролитие крови. За армией мои СА и Австрийский легион войдут в страну, и никто не сможет предотвратить их месть». Может ли кто помешать Германии? «Ни секунды не думайте о том, что кто-либо на земле сможет противостоять моим решениям. Италия? Мы нашли с Муссолини согласие… Англия? Англия не пошевелит даже пальцем ради Австрии. Франция? Она могла остановить Германию в Рейнской области, но сегодня время для Франции упущено».
Во время ланча, пишет Шушниг, Гитлер позволил себе расслабиться. Он воодушевленно говорил о лошадях и о том, что намерен построить небоскребы такой высоты, что сами американцы будут поражены. Но ланч закончился, и новый германский министр иностранных дел Риббентроп вручил
