Танки весело катили вперед с приличной скоростью в двадцать километров в час. Мороз сковал землю, слегка запорошенную снегом. Дорога была почти плоской. Немцам противостояла 51-я советская армия, потерявшая в ходе ноябрьского окружения немцев половину своего состава, и три танковые бригады. Периодически эти танковые бригады пытались нанести удар по противостоящим немецким частям, но без особого успеха. Что реально беспокоило немцев, так это серо-свинцовое небо, исключавшее применение авиации. Еще их беспокоил длинный «хвост» вспомогательной колонны (восемьсот тяжелогруженных грузовиков), отстававшей от головной части на двадцать-тридцать километров. Немцев поразила легкость первых успехов — ничего серьезного не было им противопоставлено на весьма большом по протяженности участке их танкового пути. Первые же выстрелы заставляли русских отходить, это было неожиданно. Но лично Гота это настораживало: в условиях отсутствия авиационного контроля танки русских могли вывернуть неожиданно.
Немцы не могли тогда знать, что начало «Сатурна» назначено вначале на 10 декабря, а затем перенесено на 16 декабря и глаза советских генералов прикованы к долине Дона — значительно западнее. Взятие Тормосина и Морозовска будет впечатляющей прелюдией к «Сатурну», затем наступит очередь Тацинской и Лихой. Тогда уже на горизонте обозначится Ростов — ключ, который замкнет миллион немцев на русском юге.
Еременко предупреждал о слабости котельнических позиций. Сюда в конце ноября были переброшены две кавалерийские дивизии из 4-го корпуса, но они были довольно сильно потрепаны в декабрьских боях. Более всего Еременко беспокоила отгрузка в район Котельникова 6-й танковой дивизии. Немцы танковыми дивизиями не разбрасываются. Просьба к Сталину о подкреплениях на котельническое направление была отклонена, того (как и всех вокруг) магнетизировал «Сатурн».
Когда движение немецких танков было окончательно идентифицировано, Еременко гораздо более настойчиво обратился к Сталину и услышал в ответ: «Держитесь, мы пошлем вам подкрепления». Смысл драмы, как представляется, понят не был.
То была самая азартная игра Второй мировой войны. Победитель получал все. Сейчас, по прошествии времени, мы можем смело сказать, что ни Гитлер, ни ОКХ во главе с Цейтцлером, ни Паулюс в своем окружении не видели исторической важности момента. Представляется, что Сталин был отвлечен. Особую, спасительную роль сыграл Василевский. Если бы руководство вермахта прозрело, оно, как минимум, должно было отдать приказ 6-й армии пробиваться навстречу Готу. Если бы 200 тысяч германских войск, даже будучи ослабленными и теряющими надежду, рванулись в южном направлении, судьба крупнейшей битвы Второй мировой войны повисла бы над неизвестностью.
17 декабря 1942 года 17-я танковая дивизия немцев укрепила движущуюся на север ударную силу. Следующей целью был переход через реку Мышкову.
На четвертые сутки операции, 18 декабря, Манштейн обращается непосредственно к Цейтцлеру, требуя «предпринять немедленные шаги по организации прорыва 6-й армии навстречу 4-й танковой армии» (и в этот же вечер посылает к Паулюсу начальника своей разведки майора Айсмана для координации действий Паулюса и Гота).
В полдень 19 декабря Гот взял станицу Верхне-Кумскую и немедленно получил приказ: двигаться на Васильевку — в двадцати с лишним километрах, где через реку Мышкову стоял мост. Оттуда до «котла» оставалось всего 35 километров. Немцы мчались по зимней степи, воодушевленные быстрым взятием Верхне-Кумской. Довольно внезапно они попали под артобстрел, но был приказ «не останавливаться», не втягиваться в бои, где они неизбежно застряли бы. На большой скорости им удалось проскочить опасную зону, оставляя после себя несколько горящих танков. Манштейн постарался немедленно успокоить Паулюса: «Все нормально с 6-й танковой дивизией сегодня, она захватила сектор реки Мышкова».
Это был воодушевлявший германских танкистов момент. Звездная ночь опустилась над пустынной степью. Ночной воздух бодрил, луна освещала дорогу, снег мягко стлался. В десять вечера — короткая передышка и дозаправка топлива. Впереди гряда невысоких холмов. Далее произошло нечто странное. Из расположенных неподалеку окопов и укрытий к танкам высыпали советские пехотинцы, сыпя шутками и прибаутками. Немцы затаили дыхание. Русские явно были уверены, что находятся среди своих. Немцы в ответ молчали. Кто-то повел танковым пулеметом. Внезапно ударил пулемет и наших солдат словно сдуло ветром. Германские танки бросились вперед, бой на подступах им был ни к чему.
Когда предрассветные огни окрасили горизонт 6-я танковая дивизия немцев вошла в небольшую деревушку на берегу реки Мышковы. Наступало 20-е декабря. В неясном освещении буквально из-под гусениц германских танков выскочил советский штабной легковой автомобиль и вырулил к драгоценному мосту, ведущему к расположенной на противоположном берегу Васильевке. Все это случилось так неожиданно, что немцы обомлели. На заднем сидении автомобиля виден был офицер в каске. Был и исчез.
Немцам уже повезло. Мост был цел, и вся колонна быстро прошла по нему на северный берег, сразу же образовав круговую оборону. Ждали грузовики с горючим и боеприпасами. Но на этом боевое счастье 6-й танковой дивизии немцев окончилось. Впереди стояла столь бесценно поднятая Василевским к бою Вторая гвардейская армия, посланная предотвратить прорыв кольца извне. Вот дневник боевых действий 11-го танкового полка немцев за 20-е декабря 1942 года (6 часов утра). «Постепенно возрастающее сопротивление становится все более жестким с каждым часом… Наши силы недостаточны — двадцать один танк без горючего и две слабые наступательные роты — этого недостаточно, чтобы расширить плацдарм».
А Паулюс и Шмидт продолжали переговариваться по своей уникальной линии связи. Завышенные ожидания с одной стороны, неясное представление о целях и возможностях сталинградской группировки — с другой. Между тем в Сталинграде начали умирать первые жертвы голода. Мороз опустился до минус тридцати градусов. Прошли времена, когда устрашающие городские руины представляли собой одновременно укрытия. Теперь это были пещеры
