Не допел — подошвы коснулись неровной скалы.
* * *
— Трудно учить медведя альпинизму, — констатировал Вальтер Первый, он же Линц.
— Особенно американского, который гризли, — добавил Вальтер Второй, он же Инсбрук или Грац. — Я же тебе говорил: ступни должны быть плотно прижаты к скале. Плотно! А колени кто будет сгибать? И еще, Теннесси, ты весь какой-то вымотанный, словно с Монблана жумарил. Силы не экономишь. Таких спусков за маршрут может быть и две дюжины. На котором помрешь, а?
Уолтер Перри, сразу же ставший Вальтером Третьим, а чуть позже Теннесси, покорно кивнул.
— Мне это и Курц говорил.
Первый и Второй переглянулись.
— Курца надо слушаться, малыш. Дядя плохого не посоветует. Перри проглотил и это, хотя ростом оба Вальтера ему заметно уступали. Возрастом тоже, на двоих им хорошо если сорок. Зато ребята кое-что умели, так сказать, в отличие от.
С небритыми худыми австрийцами Перри познакомился в первый же день по прибытии к подножию Бернских Альп. В отеле делать было нечего, и он зашел в маленький лагерь альпинистов. Старые шитые-перешитые палатки живописно расположились прямо напротив главного входа, радуя глаз изысканной местной публики. Везде своя приманка. Четырехэтажная гостиница с невыразительным названием «Des Alpes» имела и другое имя, не для рекламных проспектов — «Гробница Скалолаза»[53].
Поначалу с Уолтером даже не хотели говорить всерьез. Парни в грязных куртках смотрели на чисто одетого янки с откровенным презрением. Пришлось помянуть Хинтерштойсера с Курцем, а для верности и самого Отто Гана. У австрийцев полезли глаза на лоб. Добила их фраза про отрицательную сыпуху. Как выяснилось, у Андреаса это было чем-то вроде пароля для самых-самых.
Так и сошлись. Вечер провели в гостиничном ресторане, стараясь не налегать на Kirsch и Pflumli[54]. А утром вместе пошли на скалы.
— Завтрак! — провозгласил Линц. — Чего у нас там сегодня намечается из деликатесов?
Инсбрук-Грац состроил настолько жуткую мину, что ответ не понадобился. Денег у ребят не было напрочь, пробавлялись голой кашей с примуса. Перри покачал головой.
— Не дурите, парни! Пошли в ресторан, он уже работает.
Австрийцы вновь переглянулись. Линц резко выдохнул:
— Так нельзя, Теннесси! Ты, конечно, очень глупый и очень добрый американский гризли…
Уолтер принялся загибать пальцы. Теленок, червячок…
—…Но мы с Вальтером знали, что нас ждет, когда собирались на Эйгер. Мы, и те, что в гостинице, — разные касты, как в Индии. Ты уж извини.
Улыбнулся, хлопнул по плечу.
— Встречное предложение! Вступай в долю. Вместе тренируемся, вместе идем на Северную стену.
— Мы на стену, ты в боевой резерв, — уточнил Инсбрук-Грац. — Наверх тебе пока нельзя, погибнешь. Зато пройдешь полный и совершенно безжалостный курс подготовки. Хинтерштойсер с Курцем приедут — экзамен примут. А пока с тебя тушенка, сгущенка и хоть немного шоколада.
— Идет! — кивнул гризли. — Немного — это сколько ящиков?
2
Последний раз он видел Анну в госпитале Вероны. В палату его завел Строцци. Дал постоять возле койки пару минут, потом, не говоря ни слова, потянул за плечо.
…На белой подушке — недвижная восковая маска под бинтами. Черное распятие на стене, рядом, на маленькой полочке, маленький бронзовый цветок.
Пассифлора…
Врача даже слушать не стал, достаточно было посмотреть на его лицо. Полицейский пост у палаты выглядел изощренным издевательством. Даже к Смерти сероглазую вели под конвоем.
