Раз-раз-раз! Колени медленно опустились, тело распласталось, теряя объем. Белое пятно, цветок под каблуком. Уже не обморок — смерть, но ненадолго, всего на два счета. Раз! Раз!..
Дрогнула рука, затем ноги, голова. Смерти нет, есть ужас и муки, раскаленный металл под лопатками, пальцы согнуты от боли, закушены губы. Раз- раз-раз! Тело билось, пытаясь приподняться, руки и ноги искали опоры. Тщетно! Раскаленный металл притягивал, щедро даря муки, которые сыщешь лишь в самых дебрях Inferno. Цветок под каблуком превратился в умирающего паука. Тарантула! Раз-раз-раз! Abballati abballati! Fimmini schetti e maritati!..
Вскочила! Не на ровные ноги, на согнутые, успев перед этим прокрутиться волчком, упираясь ладонями в пол. На миг замерла, словно готовясь кинуться на первого, кого увидит. Воскресшая — или по-прежнему мертвая, вставшая злой волей некроманта? Медленно выпрямилась, вздымаясь на носки. Раз! И — подпрыгнула, вздергивая руки. Невидимые петли впились в запястья, готовые разорвать пополам. Но веревки сейчас лопнут, и тогда... Раз-раз-раз! Анна оскалилась...
...И улыбнулась.
— Пока все, Марек. Больше не смогу.
Он еще успел хлопнуть целых три раза, прежде чем понял. Ладони замерли, еле заметно шевельнулись губы.
— Demonico.
Анна Фогель развела руками.
— Еще только эскиз. И, Марек, если не трудно, помогите добраться до стула. Кажется, перестаралась...
Перестаралась... Ноги куда-то исчезли, и Марек, сообразив, отнес ее прямо на кровать. Анна закрыла глаза, ожидая боль, но вечная спутница на этот раз задержалась в пути. Просто слабость, зато легко и очень спокойно. Она жива, она воскресла, симпатичный парень с крепкими руками и неровно бьющимся сердцем рядом. А больше ничего и не надо.
И тогда она испугалась. Чужой пистолет возле глаз — ситуация штатная. То, что происходит сейчас, — нет. Анна попыталась вспомнить лицо Квентина, единственного, ради которого имеет смысл жить...
Не смогла.
4
— Ваш земляк Марк Твен изобрел замечательное слово — «граалить»[60], — Огюст Брока снисходительно улыбнулся. — Этим не слишком перспективным занятием увлечены целые поколения восторженных индивидуумов. Издалека данная публика напоминает дружный, хорошо организованный сумасшедший дом. Желаете пополнить их число, мсье Грант?
Кейдж достал из пиджачного кармана блокнот, положил на колени.
— Не желаю. Я вообще не про Грааль. Но если хотите, мсье Брока, я пойду, мешать не стану. Вы и так мне время уделили, спасибо.
Адские черные стекла на миг замерли, изуродованное лицо напряглось.
— Вы умнее, чем кажетесь, юноша. Впрочем, для того, чтобы почувствовать, насколько здесь тоскливо, когда начинаются осенние дожди, особой смекалки не требуется. Не так легко жить среди мертвых руин.
Репортер «Мэгэзин» и не думал спорить. Сам бы он в этих стенах поселился разве что по решению суда, и то подав все возможные апелляции. И всего равно бы сбежал.
Открыл блокнот, нашел нужную страницу.
— Здесь, в Южной Франции, если по-старому — в Окситании, много чего странного происходит. И я подумал, а когда это все началось?
* * *
Башня действительно оказалась башней, правда, без зубцов, а под острой скатной крышей, увенчанной бронзовым шпилем-иглой. Четыре этажа, между ними — многоступенчатые каменные пролеты. Рыболов жил на третьем, на первом же обитала супружеская пара: женщина, лицо которой Крис так и не успел разглядеть, и крепкий мужчина с деревяшкой вместо правой ноги. Вероятно, слуги, но эльзасец представил их иначе: «Мои друзья!»
