Но если он мог бы найти брата с помощью колдовства, то и другие, кто может колдовать, тоже смогут.
Йормунганд не глядя поймал за рукав бородатого крепыша. Явно из рода Альфедра.
— Где тут жрицы? — спросил он без лишних любезностей.
— На юго-востоке, как и всегда, — ответил тот сварливо и махнул в сторону шатров, которые Йормунганд и сам уже разглядел.
— Благодарю, — сказал Йормунганд и выпустил рукав.
Крепыш только плечом дернул.
— Что ему нужно, Йорд? — к крепышу подошла златокудрая Сиф.
— Спрашивал, где найти жриц.
— Это ведь щенок Лодура, верно?
— Похож, будто с самим помолодевшим Лодуром столкнулся. И торопится, стремительный, как и он.
— Будь с ним настороже.
Йорд пожал плечами.
— Надо ли? Я не боюсь старого шутника, с чего беспокоиться о его помете.
— Будь настороже, — Сиф откинула золотую прядку упавшую ей на лицо. — Ванадис очень внимательна к нему.
— Это ее дело.
Палатки жриц отличались от тех, что ставили адептки Луноликой в Ирмунсуле. В Ирмунсуле практически все принадлежавшее Луноликой отличала белизна. Одежда, ткани, даже лица под косынками цвета горных вершин — бледные и холодные как лед. Кроме того случая, когда Фенрир раскрасил жреческие покрывала алыми пятнами и разводами. Здесь же ему пришлось бы постараться, чтоб его творчество заметили на выразительных разводах и кричащих красках обиталища жриц. Йормунганд застыл на мгновение, не в силах поверить в такое богохульство. К нему навстречу вышла молодая ученица, завернутая в серую хламиду, будто в саван, сверху ее украшало розовое покрывало с нарисованными по краям незабудками. Девочка выглядела нездоровой. Возможно, такое впечатление складывалось из-за оттенявшего ее лицо серого платья, а, может быть, ей и правда было нехорошо. Йормунганд обратил внимание на руки девочки — желтые ногти с неровными краями. В Ирмунсуле жрицы, лишенные возможностью соперничать богатством или роскошью наряда, все силы вкладывали в украшение причесок, или, если и это оказывалось невозможным — ногтей. Йормунганд мог подолгу любоваться изящным искусством росписи на ногтях. Под тонкой кисточкой мастера рождались невероятные узоры, смешивались цвета и превращались в мимолетное произведение искусства, что пропадет всего через неделю-другую.
Йормунганд подошел к девочке и едва успел поприветствовать, как та не по-детски серьезным, но все равно тонким голосом произнесла:
— Хранительница просит передать вам, что ваш брат у нее на попечении. Что она не может принять вас, и что, пусть ей и нет нужды объясняться, она готовится к ритуалу недоступному жрицам в ваших землях.
Йормунганд чуть нахмурился.
— Мой брат у нее?
Девочка кивнула и повернулась уйти.
— Стой, я могу забрать его?
Девочка остановилась, бросила на него хитрый взгляд и сказала:
— К нам редко заходят такие милые мальчики. Оставь его ненадолго. Джо начала ритуала.
Теперь Йормунганд по- настоящему встревожился.
— Послушай, отдайте Фенрира немедленно, или…
— Нашлешь на нас проклятие?
— Да, — сказал Йормунганд прежде, чем подумал.
Девочка скорчила лицо, будто сама мысль о проклятии Йормунганда ей неприятна и смешна одновременно.
— Хорошо, подожди здесь. Твой брат скоро выйдет.
Она скрылась за разноцветным полотнищем входа в шатер.
— Йормун!
Йормунганд обернулся на голос сестры. Хель спешила к нему, держась за руку с Этельгертом, тем самым скальдом, который так не нравился Ба?льдеру.
— Айе! — сказал Йормунганд неприветливо.
— Айе! — чуть помедлив, приветствовал его Этельгерт.
Хель смущенно вынула свою руку из руки скальда. Йормунганд заметил, как скальд сжал при этом пальцы.
— Ты нашел Фенрира? — спросил Хель, — Этельгерт видел его.
