Берега озерка оказались каменистыми, покрытыми крупной калькой. Жухлая трава пробивалась между серых каменных глыб, все так же хрустела галька под ногами. На некоторых камнях явно видны были отпечатки ракушек. Гарриетт заметил кое-что странное. Некоторые камни были оплавлены, как от ударов молний. Много молний подряд. Гарриетт не увидел ни притоков в озеро, ни вытекающего из него ручейка.
— Озеро посреди леса, — сказал Гарриетт. — Уйдем отсюда, Йормун. Его охраняет злобный дух.
— Никто его не охраняет, — сказал Йормунганд. Он уже вытащил флягу и направился к неподвижной глади воды.
— А если это то самое озеро… с драконом?
— И что с того?
Гарриетт спешился и положил руку на рукоять меча.
— Глупые сельчане принимают его за бога, путники — за хранителя, есть те, кто не верят в его существование, даже если споткнутся о драконий хвост, — сказал Йормунганд.
Йормунганд развернулся к встревоженному Гарриетту.
— Я… ты был мне хорошим другом, Гарриетт.
— Ты же не собираешься?… Йормун, в последнее время произошло много всякого, но топиться причин нет. Все будет хорошо.
Глаз Йормунганда расширился на мгновение.
— Топиться? Я и не собирался… — Йормунганд улыбнулся и пошел к берегу озера, ближе к воде. Гарриетт ожидал, что из водной глади вынырнет огромная драконья голова, или сам хозяин озера поднимется из глубин, или сияющая влага поднимется и соберется в тело дракона, прозрачное и сияющее в солнечных лучах.
Гарриетт огляделся. Лошади тревожно перебирали копытами, но солнце светило и грело как всегда, от воды долетал легкий ветерок, пели птички. Зелен лишь начала отступать перед осенней прохладой. Но, как и тогда, перед встречей с демоном, Гарриетт чувствовал, что-то не так.
— Ты умрешь в хороший день, — сказал ему умирающий демон.
Гарриетт поднял голову и вдохнул полной грудью.
— Эй, — крикнул он. — Эй, Урд!
Йормунганд подошел к озеру, заглянул в его прозрачные воды и увидел огромную шипастую голову с гребнем посередине. Белая чешуйчатая кожа, золотые глаза. Йормунганд знал, что увидит, но все равно инстинктивно отпрянул.
— Айе, Урд! — сказал Йормунганд одними губами.
— Не слишком ты любезен, — огромная шипастая голова, не мигая, смотрела на него. Она не шевелила пастью, но Йормунганд слышал густой голос, как если бы ему шептали на ухо. Дракон и не собирался подниматься над гладью. Серебристое тело терялось в водной глубине.
— Приветствую тебя, Йормунганд, — сказал Урд, — сын Лодура, сын Ангаборды, поверенный смерти, отец чудовищ, Великий Змей. Убийца богов, и то, что только пожелаешь, мальчик.
— И я приветствую тебя, Хранитель времен, — сказал Йормунганд, становясь перед озером на колени. — Ты ведь знаешь, зачем? — с головы Йормунганда порывом ветра сорвало шляпу, белая полоса перевязки затрепетала на ветру, круглый амулет на длинном шнурке свешивался из-за ворота куртки.
— Из нас троих ты пришел именно ко мне. Ты принес кровавую жертву четыре года назад, на пиру Альфедра. И ее приняли.
Йормунганд улыбнулся.
— Я не ожидал другого, — сказал он.
— Ты думаешь, что этого достаточно что пора уже и что-то получить. Но ты ошибаешься.
Улыбка слетела у Йормунганда с лица.
Йормунганд молчал, повязка на голове ослабла и теперь спиралью свисала до шеи, ветерок дул в обезображенное шрамом лицо. Единственный глаз горел золотом.
— Моя жизнь? — спросил Йормунганд. — Но я еще не…
Смешок дракона был похож на бульканье. Йормунганд отстраненно заметил, как мимо драконьей ноздри проплыла серебристая рыбка.
— Не полностью. Лишь маленький кусочек. Болезненный, который будет мучить тебя всю оставшуюся жизнь, отравит и, наконец, изменит.
— Йормун, — подал голос Гарриетт, — ты там уснул, что ли?
— Прямо сейчас ты должен выбрать, — сказал дракон Урд, — кого ты любишь больше: мать, сестру, брата. Ты давно не видел их, не знаешь что с ними и как они. Твое сердце забыло о них, может быть, и не будет так больно.
— Я, — Йормунганд задохнулся.
— Я могу забрать душу твоего отца, или той женщины, что стала для тебя чужой, — продолжал дракон.
Йормунганд видел их, будто забытые призраки слетелись на утробный голос дракона. Он с удивлением смотрел на седого уже зеленоглазого мужчину с хитрым и одновременно грустным выражением лица. На властную Фрею с ногтями кроваво-красными и печальными морщинками у глаз. Он едва узнал в
