Сами проукраински настроенные крымчане били во все колокола. Симферопольский врач и активистка Лиза Богуцкая утверждает, что Крым начал разогреваться вместе с началом Майдана. «Майдановские» митинги в Симферополе, Керчи, Феодосии проходили практически ежедневно, но были они очень малочисленными.
— Нас было очень мало, человек по сто, но мы собирались, потому что у нас был патриотический дух. Мы собирались, жали друг другу руки и стояли. При этом я понимала, что если мы сейчас не будем выходить, то нас вообще поглотит то, что происходит. А позади нас выстраивались антимайдановцы, которые орали: «Фашистов вон из Крыма!», — и мы уже понимали, что фашисты — это мы и если эту ситуацию не остановить, она будет развиваться против нас. С каждым воскресеньем, когда мы встречались, я видела, что их все больше, а нас — все меньше. Очень ярко я почувствовала все 23-го или 24 февраля, когда в Севастополе выбрали непонятного народного мэра — Чалого. Непонятно, кто он такой, откуда приехал, как появился. Но стало ясно, что Россия уже пришла.
У меня тогда в ФБ был френд, который присылал информацию, частично подтвержденную документально, что Россия готовится к аннексии Крыма, что аннексия Крыма произойдет сразу же после Олимпиады.
— То есть Россия к этому готовилась, даже не зная, что будет Майдан?
— Нет, Россия начала к этому готовиться, как только у Януковича появились проблемы. На сегодня я считаю, что Майдан не был спровоцирован Россией, Майдан — это олигархический переворот, которым воспользовался Путин. Он понял, что, пока мы здесь играем в большие деньги, у него есть прекрасный повод заняться Крымом.
— Если бы Янукович остался у власти, как ты думаешь, Путин бы все равно занялся аннексией Крыма?
— В таком виде, как она была, — нет. Они бы с Януковичем договорились — о взаимном влиянии, о юридическом, политическом обслуживании и постепенно, мягко…
— Через экспансию экономическую?
— Да. После того как я получила инфо от своего друга об аннексии, я убеждалась не раз, что не одная так думаю. И после этого мой френд прислал бумагу о том, что в Госдуме обсуждался вопрос о «мягком» присоединении Крыма: сначала — массовое переселение в Крым россиян, которые получают паспорта, живут целыми общежитиями, чтобы в один прекрасный момент они объединились, вышли и сказали: «Мы крымские жители, я здесь живу 50 лет и я россиянка…» — с таким явным орловским акцентом… Между прочим, уже тогда речь шла и о Донбассе. Я убеждена, что аннексия была продумана лично Путиным, он лично руководил операцией с самого начала и до самого конца. Аксенова он не знал, Аксенова ему в общем-то посоветовал Темиргалиев…
— А с Темиргалиевым Путин был знаком лично?
— Да. И Путину нужен был человек, у которого есть в Крыму свои люди, те, кого знает Крым, местные жители. И вот эти самые местные жители должны были стать основой внутренней армии поддержки пророссийского движения. Оказалось, что у Аксенова еще с тех времен, когда он бандитствовал в «Сейлеме» (ОПГ «Сейлем». —
Собственно говоря, мы видели, как это все развивалось — привлечение российских войск, уже пошел процесс. И поэтому мы кричали в Фейсбуке, как могли. Мы все писали, что нужно Крым спасать, что нужно закрыть немедленно границы, ввести визовый режим, заблокировать любое перемещение техники и т. д. Вот такие яростные призывы были!
21 февраля 2014 г., Симферополь. Митинг под ВС Крыма Фото: Радіо Свобода
Много месяцев спустя я на какой-то передаче задала Авакову вопрос: «Временной промежуток между тем, когда сбежал Янукович, и тем, когда Турчинов объявил себя и. о. Президента, все-таки был — 23–24 февраля случилась смена власти, а 26 февраля произошел наш крымско-татарский митинг, и уже 27 февраля в 3.50 утра появляются эти «неизвестные лица» и блокируют Крымский парламент. Почему только 28 числа в 11.00 собирается РНБО?! Почему не сразу?» — «Это экстраординарная ситуация», — все, что он сказал, ничего внятного не мог ответить: мол, а что вы хотели, мы собрались вовремя, это ж не так быстро делается… И вот такое отношение дает мне все основания полагать, что все было «узгоджено». У меня такое впечатление, что они все были связаны с Москвой. Вот Пшонка, например — он же в Москве живет. Украинский генеральный прокурор, который оставляет должность… Я бы еще поняла, если бы он уехал в Монако. Но если он едет в Москву, значит, он там совершенного никого не боится, у него там все свои, и он не ожидает там никаких репрессий.
