Подготовка к референдуму — это еще один «неуд» киевской власти. Невооруженным глазом было видно, как быстро менялись планы. Сначала мятежники и Кремль говорили, что будут проводить референдум в мае, потом — в апреле, наконец, в пожарном порядке, референдум был назначен на март. Тактика у россиян оставалась знакомой — не давали прийти в себя, строить какие-то планы, отстаивать позицию, вести самостоятельную игру — просто форсировали события.
Рустам Темиргалиев в интервью «Ведомостям» не скрывает, что подготовка к референдуму проводилась фактически «на колене»:
— Что было сложного и важного в подготовке референдума?
— Сложно было с точки зрения организации работы участковых комиссий. Была проблема с печатанием бюллетеней, не было даже хорошей бумаги. Типография «Таврида» была в парализованном состоянии, и знаете, по какой причине? У нее не было газа, который отключили за неуплату еще в январе 2014-го. И я надавил на «Крымгаз», чтобы им включили отопление. Были технические, бытовые проблемы.
— Во время подготовки референдума, уже в день голосования, вы координировали свои действия с Москвой, с Администрацией Президента России?
— Понятно, что нас консультировали соответствующие структуры.
— Этот референдум называют навязанным, нелегитимным из-за присутствия российских военных.
— По самой процедуре принятия решения о референдуме — это легитимное решение, которое вписывается во все нормативные документы ООН «Право нации на самоопределение».
— По Конституции парламент Крыма мог принимать подобное решение?
— Мог. У нас есть право, и в украинском правовом поле оно есть — на проведение местных референдумов. Мы действовали исключительно в рамках этого закона.
— На местном референдуме не может приниматься решение о выходе из состава страны…
— Здесь мы воспользовались правом на самоопределение. Мы дали крымчанам право самим определиться. При этом Украина не воспользовалась своим шансом повлиять на крымчан, хотя нормативные документы по референдуму такое право им давали. Вопрос-то звучал как изначально? «Остаться в составе Украины с Конституцией 1992 года с более широкими полномочиями». И второй вариант: «Объявить о воссоединении Крыма с Россией».
— Когда прошел референдум, вы оказались, условно говоря, у разбитого корыта: финансовая система, обеспечение водой…
— Скажу о вот таком интересном моменте. Как-то после референдума я договорился о встрече с Константиновым. Захожу к нему в кабинет, а у него висит портрет Путина и стоит российский флаг. Несколько дней назад у него висел Янукович и стоял украинский флаг. Я захожу в кабинет, а видимо, это только поставили, и у нас начинается истерический смех. И мы минуты три смеялись, глядя на то, как все быстро поменялось. И что уже не надо шептаться про всю эту историю. Многие депутаты так и не поняли, что произошло.
О самом референдуме не было никакой конкретной информации: местное ТВ с утра до вечера гнало какую-то политическую «поливу» вроде «мы этого референдума 25 лет ждали, что нам к нему готовиться?!». Как таковой подготовки, по сути, не было. Когда «свергли» Могилева, Константинов со товарищи просто захватили главный штаб Партии регионов и именно оттуда «унесли» реестр крымских избирателей, который из ЦБК не получили бы никогда в жизни.
10 марта 2014 г. Бывшие украинские военные присягают на верность новой крымской власти. Фото: Радіо Свобода
10 марта 2014 г. Сергей Аксенов на присяге Фото: Радіо Свобода
Реестр был неполным, со множеством мертвых душ, однако кого это смущало?
Кроме всего прочего, разрешили голосовать всем и по любым паспортам — советским, российским, кто во что горазд. Одним словом, право проголосовать на лжереферендуме получили все, кто был готов прийти на избирательный участок. И все же было понятно, что придут немногие. Для телевизионной картинки для зарубежных агентств было создано гораздо меньшее количество участков, чем обычно в Крыму. Это давало возможность визуально «укрупнить» посещение.
Рефат Чубаров отлично помнит эти дни и также утверждает, что активность избирателей была чрезвычайно низкой.
— Здесь, конечно, по цифрам можно о многом судить. Данные эти пошли от меня, и получил я их из такого источника, который пока еще раскрыть не могу. 34,2–34,4 % — эта цифра фигурировала в отчетах ФСБ в Москву, это точно.
Конечно, Крым был уже полностью во власти вооруженных российских солдат. И соответственно, каждый крымчанин определял свою позицию, исходя из своих страхов, надежд, еще чего-то. Знаю много случаев, когда людям «намекали», что если не проголосуют, как надо, будут большие проблемы.
