– Сто восемьдесят два.
– Размер ноги?
– Сорок второй.
– Что бы вы хотели получить из одежды и обуви?
– В чем ходить, мне без разницы. Но я очень-очень-очень хочу антибликовые солнечные очки. Это дорого? Если да, то обойдусь.
– Разные есть, в том числе бюджетные. А зачем они вам?
– Люблю смотреть на небо. Особенно в ясную погоду. И чтобы разглядеть на солнце пятна, мне нужны хорошие очки.
– Я куплю их для вас.
– Не спросив, чем меня так привлекают пятна на солнце?
– Меня это не касается. Святослав Иванович распорядился приобрести для вас необходимое, и я это сделаю.
– А если бы я потребовал «Феррари»?
– Я купила бы вам игрушечную, – рассмеялась Ольга. – На карте, с которой я езжу за покупками, лимит – тысяча долларов. Хотите оставаться без очков, но с микрокопией спорткара?
Саид мотнул головой.
– Возьмите еще духи.
– Одеколон, вы хотели сказать?
– Нет, именно духи. Женские. По вашему вкусу. Но если в аромате промелькнут нотки весенних цветов, – молодой человек указал глазами на нарциссы, – это именно то, что подойдет больше всего.
– Зачем вам женские духи?
– Хочу подарить кое-кому.
– Не угодите. Каждый аромат на коже раскрывается по-разному.
– Поэтому я и попросил вас подобрать по своему вкусу… Вы же будете на запястье брызгать?
– Нет, на бумажную полоску. И если вы хотите сделать презент мне, то не стоит. Я не пользуюсь духами. И тем более не принимаю их от посторонних.
– А чем пользуетесь? – вскинулся Саид, но осекся и спросил осторожно: – И что принимаете?.. От посторонних?
– Хорошего дня вам, Максим. До встречи вечером.
– Я буду ждать.
– Новых шорт?
– Вас.
Ольга уничижительно фыркнула и прошагала к двери, зачем-то прихватив с собой медицинский чемоданчик.
У Оли была тайна…
Впрочем, как у всех. Каждый человек что-то да скрывает. Например, Олина мама несколько лет скрывала от мужа то, что у нее есть мужчина на стороне. Как и он от нее…
У папы тоже… был мужчина на стороне.
И это был один и тот же человек – их семейный доктор.
Ольга росла в богатой семье. Ее дед по отцовской линии был крупным партийным бонзой, по материнской – завмагом. Кто был круче при СССР – поди еще разберись. Но брак между детками двух могучих мужей был заключен по любви. Правда, она быстро прошла. Однако супруги не разводились, жили вместе, потому что на свадьбу столько добра надарили, что делить жаль. К тому же в семье появился ребенок. Мальчик. Наследник. Сережечка. Дедушки души в нем не чаяли. Баловали. Друг перед другом как будто соревновались в этом. Один велосипед купит дорогущий, второй тут же машину тащит. Да, пока не настоящую, детскую, но со значком «Бмв» и кожаным салоном.
Олин брат умер в тринадцать лет от передозировки (по официальной версии – от сердечной недостаточности). Ее тогда еще на свете не было.
Она родилась спустя год. Отец с матерью решили, что пережить потерю ребенка им поможет только появление другого. Но Оля не справилась. Она была не так симпатична, смышлена, весела, талантлива, как ее покойный брат. Она во всем ему проигрывала. Каждая вторая фраза родителей начиналась словами: «А вот Сережечка…» Дальше следовало сравнение не в пользу Ольги. Не Олечки или Лельки. К ней всегда обращались почти официально. Она же не Сережечка…
Оля привыкла жить в тени своего покойного брата. Она старалась заслужить родительскую любовь и признание, но, когда ей это не удавалось, принимала поражение как данность. Сережечка был великим! Где уж ей с ним тягаться? Неудивительно, что, когда Оля узнала о том, что он с двенадцати лет принимал наркотики, от которых спустя год и умер, не поверила. Но удостоверившись в том, что информация правдива, была раздавлена. Она в свои четырнадцать ни табака не нюхала, ни спиртного не пробовала, училась на одни пятерки, рисовала так, что ее работы оправляли на международные
